пять долларов в обычной лавке купила.
– И справка есть? – таможенник тонко и как-то масляно улыбнулся.
Никакой справки у Женьки не было, как и чека на покупку тоже. Мы растерянно молчали, время шло.
– И…что же нам делать? – попробовала я исправить положение.
– Конфискация, штраф пятьсот долларов и задержание до выяснения обстоятельств… – таможенник явно наслаждался своей властью над нами. А, может, ждал, когда мы начнем предлагать ему деньги.
Но денег у нас не было. На все про все у нас осталось сто долларов на двоих. Мы же домой летели и оставили небольшую сумму только на всякий случай.
– А как вы сможете узнать, действительно ли эта вещь является исторической ценностью или нет? – спросила я.
– А мы эксперта пригласим, – сказал таможенник, продолжая улыбаться.
– Так пригласите его сейчас, – не сдавалась я.
– Нет, – таможенник продолжал играть своей властью, – сначала мы оформим конфискацию, потом снимем вас с рейса, а затем начнем эксперта вызывать.
Я растерялась. Женька вообще чуть не плакала. Что же делать?
– А как-то по-другому? Мы можем решить этот вопрос по-другому? – я цеплялась за соломинку.
Таможенник улыбнулся и написал на бумажке цифру в триста долларов. Но бумажку мне в руки не дал, а быстро смял и разорвал. Таких денег у нас сейчас не было. А еще обиднее было то, что вымогательство даже ничем не прикрывалось.
Я отошла в сторону, достала телефон, нашла фотографию, которую прислал мне Кира. Долго смотрела и мысленно просила помощи.
Может, Кире позвонить? Но зачем? Вряд ли он сможет помочь. Только расстроится. Я думала несколько секунд и, вдруг, меня осенило! Я снова посмотрела на фотографию коптского креста на Кирином запястье и улыбнулась. Я почувствовала, как проснулась моя королева. Моя сумасшедшая королева. И я полезла в сумку.
Этот белый кусочек дорогой бумаги с золотыми буквами я нашла не сразу, однако нашла.
Я набрала номер и подождала, но никто не ответил. Я снова набрала номер, и снова мне никто не ответил. Неужели? Неужели я проиграла? Но королевы не проигрывают! И я решила сыграть ва-банк.
Я подошла к таможеннику и твердым голосом сказала:
– Эта ваза, обычный хлам. Она не является исторической ценностью Египта. Сейчас вы вымогали у нас деньги. Я записала это на телефон и готова показать эту запись компетентным органам. И в довершение всего, этот человек, – и я протянула вперед руку, показывая визитку, – он мой друг, мы вместе с ним учились в университете, – фантазировала я на ходу, – сейчас я ему позвоню, и он приедет. И если эксперт докажет, что эта ваза – обычный хлам и исторической ценности не представляет, вы, за свой счет, лично, восстановите нам все расходы, которые мы сейчас понесем. Уверена, работать вы здесь больше не будете! – я закончила свою пламенную речь на довольно высокой ноте.
Женька удивленно смотрела на меня, как будто впервые видела и я была ей совершенно не знакома.
