например, часто являлись в черных плащах и с балахонами на головах… – подал голос с места студент Власов.
– И инквизиторы тоже… – не удержавшись, произнес Гасов.
– Да и старушка из сказки Пушкина про семь богатырей, когда принесла отравленное яблочко их сестре, тоже была в черном-пречерном, – поддерживая друга, сказал Андрей Бирюлин.
– Угомонитесь, любители сказок… – остановила друзей Вяземская, – ищите все же образ, а не детали, думаю, что так будет точнее.
Но раздавшийся звонок прервал сей диалог.
– Все свободны. Складывайте свои работы на край моего стола. А когда вернетесь, может быть, сообща и найдем крупицы истины…
Студенты начали выходить, и лишь тогда Вяземская увидела на галерке Ершова, как ни в чем не бывало сидевшего за последним столом.
Он спустился, подошел к Татьяне и вытащил из-за спины крохотный букет ландышей.
– Как давно вас не было… – сказала Вяземская, принимая подарок.
– Так и вы не звали… – тихо ответил Ершов.
– Вы правы… – согласно молвила Татьяна.
– Так подсказать им насчет добра и зла? – уже с улыбкой спросил Ершов.
– Тогда не будет смысла в моей работе… Я должна их самих научить сначала думать, потом формулировать, а уже затем и отстаивать свои взгляды…
– Они дети иного поколения… – негромко начал Ершов. – Их информированность, чтобы вы знали, в тысячи раз превосходит вашу, а уж про меня и говорить не приходится… Но все это им не на пользу…
– Почему же вы так считаете?
– Любая информация должна пропускаться через сердце человека, то есть сначала через сердце, а уже потом достигать мозга, уже как личного хранилища…
– А если наоборот… – снова спросила Татьяна.
– Тогда это будет лишь забитый до отказа всякой рухлядью, захламленный… чердак.
– Выходит, что сердце – это своего рода фильтр? – спросила Вяземская и улыбнулась.
– Это хорошо, что вы улыбаетесь, – сказал ей в ответ Петруша. – Вы, я смотрю, снова входите во вкус. Этот поиск для вас становится уже больше чем творческой игрой или просто добротно сделанной работой… Он становится смыслом всей вашей жизни. И вы не хотите подсказок, от кого бы они ни исходили…
– Наверное, вы правы, не хочу… – твердо, словно отрезала, произнесла Вяземская.
– Тогда вам осталось лишь еще научиться не бояться публично признавать… свои ошибки. Тогда и некому будет вас в них уличать…
– Как-то вы сегодня воинственно настроены… – подметила Вяземская.
– Это все Марс, – начал Ершов, – и моя изначальная предрасположенность к воинской службе, согласно звездам и потаенному желанию родителя… Но не сложилось. Так и с вашей нынешней молодежью…
– И что же у них-то не сложилось? – спросила Вяземская.
– А
