для души любимого мужа? – тихо прошептали губы Вяземской, хотя сердцем она уже знала ответ на свой новый вопрос.
– В это трудно поверить, – начал свой ответ священник, – но тому есть свидетельства. А вот помог ли я тебе, еще не ведаю… – сказал батюшка Ипполит, затем улыбнулся и вдруг, заглянув в глаза Татьяны, добавил: – Ты, радость моя, только не бойся ничего, особенно людской молвы… Бояться нужно лишь Бога, а все остальное, как сказал царь Соломон, суета сует и всяческое томление духа…
Утром следующего дня Вяземская пришла на кафедру Тюменского государственного университета в мужском костюме.
Ее подобное появление в учебной аудитории вызвало у кого-то недоумение, у кого-то любопытство, но более всего было ироничных насмешек типа: у бабы крыша поехала…
– Смотри, Вяземская не иначе как мухоморов вчера наелась, что с утра не заметила, как белье мужа нацепила, – заметил один из студентов.
– Какого мужа? Она старая дева… Вот в одиночестве чего-то и нанюхалась, не иначе… – ответил ему сотоварищ по курсу.
– Ну, не знаю, а знаешь, насчет «старой девы» я не согласен. Она очень еще даже ничего…
Никто из преподавательского состава за весь день так и не решался подойти к своей коллеге и спросить, в чем, собственно, причина такого странного ее появления на кафедре. Зато в ее отсутствие успели собраться и поставить вопрос о возможности дальнейшего преподавания доцента Вяземской в институте, ссылаясь на то, что поиски ершовских документов, отрицательное решение по ее докторской диссертации не иначе как свели доцента с ума.
В конце рабочего дня Вяземскую пригласил к себе ректор.
– Татьяна Виленовна, голубушка… Вы как из столицы-то приехали, так, смотрю, сами на себя не похожи стали… Или это мода московская такая, чтобы женщинам в мужском платье по улицам щеголять? Вы уж мне старику разъясните, а то тут мне целую петицию ваши коллеги принесли…
– Я не знаю, что вам ответить на это. Так нужно… Понимаете. Нужно… И не для меня лично, просто поверьте.
– Голубушка, поверить-то я вам поверю… А знаете что? Давайте-ка я вас в отпуск с завтрашнего дня отправлю, подальше от глаз злопыхателей… А ваш курс на время вашего отсутствия возьму себе.
– Буду вам очень благодарна за это…
– Вот и хорошо. Вот и договорились. Поправляйтесь, и милости прошу снова к своим обязанностям…
В этот-то момент Вяземская снова вспомнила слова Ершова на похоронах, о том, что и ей скоро предстоят некие серьезные испытания. О, если бы она знала, догадывалась, что сей донос есть лишь цветочки, а ягодки ждали ее впереди…
Для Вяземской началась новая жизнь. Она стала уходить из дома на окраину города, где выбрала себе место для молитвы. Если замечала, что рядом появлялись любопытные, уходила и снова начинала поиск уединенного для молитвы места. Вся ее еда на день
