и идеология евразийцев. Они отмечали, что «всякое жизненное движение определяется некоторою идеологией и вытекающею из нее системою конкретных задач (программою), которые, с другой стороны, обусловлены данною историческою обстановкою. Естественно, что задачи и система их меняются в зависимости от условий места и времени, что всплывают и ставятся новые практические цели и меняются и даже отмирают старые»[108]. Евразийские мыслители определяли идеологию как «органическую систему идей»[109], поясняя смысл содержания понятия «органическая система», евразийские авторы подчеркивали, что «она в своем существе и идеале подобна развивающемуся из семени растению и является внутренне необходимым самораскрытием одной основной идеи»[110].
Определяя идеологию как органическую систему идей, евразийцы видели важнейшую задачу в решении проблемы ее (идеологии) истинности, причем решающим фактором в этом процессе выступает свободная личность со всеми ее субъективными качествами, ибо «идея не вне людей, как внешний закон или некая внешняя необходимость. Но – в самих раскрывающих ее свободно людях и сами эти люди»[111].
Исследователь теории государства евразийства А.Г. Панкин считает, что идеология евразийства была одной из интеллектуальных рефлексий на событие Октябрьской революции 1917 года, которая воспринималась евразийцами как логическая веха в истории Российского государства, открывающая пути формирования новой культуры, новых форм государства и права в России. Несмотря на неоднозначную оценку евразийцами революции 1917 года, она, по их мнению, давала России-Евразии последний шанс для сохранения евразийской культуры и государственности в противостоянии агрессивному Западу[112]. По мнению данного исследователя, идейные предпосылки евразийства, как идеологии, и концепция государства в учении евразийцев во-первых, находятся в рамках осмысления места России в системе отношений Востока и Запада, во-вторых, созданы импульсом концептуального спора западников и славянофилов, в-третьих, в основном находятся в мировоззренческом поле идеологии славянофильства, а также Ф.М. Достоевского, К.Н. Леонтьева, Н.Я. Данилевского и др., в-четвертых, беря за основу взгляды Г.В.Ф. Гегеля на государство, является альтернативной версией западноевропейского варианта правового государства и правового идеала[113].
Евразийцы разделяли идеологию на абстрактную (доктринерство) и истинную. С позиции евразийцев, абстрактная идеология отвлечена от конкретности, и потому расплывчата и недейственна. Евразийцы отмечали, что «образцом абстрактной идеологии, которая в силу неудержимого позыва „идеологов“ к деятельности, вредоносна не только для них и представляет собою некоторую, хотя, впрочем, не особенно серьезную опасность, может служить „идеология“ всякого рода реставраторов. История России, по их мнению, остановилась в 1917 или 1905 г. (смотря по вкусу) и будет стоять на одном месте, пока им не удастся приняться за ее продолжение. Они стремятся
Евразийство. Опыт систематического изложения. Париж, 1926. С. 3.
Там же. С. 7.
Евразийство. Опыт систематического изложения. Париж, 1926. С. 7.
Там же. С. 7–8.
