третья мышь, котенок при виде мышеловки и её обитателя затрясся всем телом и поцарапал руки Хозяйке… После четвертой отпущенной мыши наш учитель разочаровался, вышел из себя, швырнул ногой котёнка к входным дверям дома и сказал:
– Убери, мама, Эту гадость! Выброси его куда-нибудь на помойку! Ну, ни к черту не годится!.. —
Эпилог
Прошел год. Тот тощий и хилый котёнок, выброшенный на улицу, откормился на помойках и превратился в солидного и рассудительного кота. Однажды, пробираясь задворками, он шел на любовное свидание. Будучи уже близко от цели, в листве парка он услышал шорох, а вслед за этим увидел мышь, которая перебегала по своим делам из новостроек, через парк к частному сектору, к дому, где и жил наш учитель Петр Сидорович. Наш герой – кот, бывший котёнок, ощетинился, согнул дугой спину, зашипел и, задрожав всем телом малодушно пустился в бегство.
Вывод.
Увы! Не всякое воспитание достигает благих целей. Так и современные программы обучения в школах, меняющиеся год от года, вполне соответствуют методике прописанного классиком случая.
Как поступают с нашими детьми: так же «тычут мордой в мышеловку». Заставляют учить даты по истории, вызывая этим только отвращение. «Эти проклятые даты учить заставляла историчка!» – так может выразится современный школьник. Именно – проклятые – вот слово, характеризующее навязываемые знания. А потому молодежь все путает и ничего не знает конкретно.
Горе
стилизация
Суровой зимой случилось несчастье. Заболела его старуха-жена. Антон Павлов хороший был мужик, печник, известный на всю округу мастер, и, в то же время, знали его как первого пьяницу во всем нашем районе.
Нужно было ехать в больницу, в посёлок, километров 20. А дорога ужасная, если ехать через лес; полями, в обход, дальше было – 30—35 километров и метель началась к тому же, но он поехал по ней.
Взял Антон Павлов у местного фермера лошадь с санями еще в обед. И то, – фермер этот пожалел нашего пьяницу после долгих слезных его уговоров. Да и выделил он дряхлую слабосильную кобылку, которая до края деревни, до дома Антонова, что на окраине, плелась еле-еле. «Пока суть да дело», одел Антон старуху свою и вынес из дому, да закутал одеялами в санях, – дело склонилось к вечеру. А метель-то не унималась, и дороги все занесло. Едва выехал Антон на поля вдоль лесного массива, где и была дорога в район, прямо навстречу ему ударил резкий холодный ветер. В воздухе, куда ни глянь, кружились целые облака из снега, и не понять: идет ли снег с неба, или ветром с земли его поднимает и закручивает. И лошаденка пошла медленнее, вся энергия её уходила на вытаскивание ног из глубокого снега занесенной дороги. Антон же торопился. Он и подпрыгивал в санях, и то и дело хлестал по лошадиной спине и бормотал и бормотал, разговаривая с затихшей старухой.
– Ты, Алена, не плач, не горюй сильно… – бормочет Антон – Потерпи немного. В больницу приедем, бог даст, и б�
