но если бы этот вой оказался в моей охране, желать большего стало бы бессмысленно. Жаль, что он не выжил.
– Ты ошибся, купец, – усмехнулась. – Безрод выжил.
– Выжил?! – в голос воскликнули все разом. – Он выжил? Уложил одного за другим пятнадцать человек, слил на землю всю свою кровь и остался жить?
– Да, он выжил.
– И все это время вы оставались на поляне?
– Трудно везти человека при смерти за тридевять земель ворожцу под наговор.
– И в честь победы воздвигли этот памятник? – Лица парней исказились от презрения. Как я их понимала. Только больной духом человек, жадный до простых человеческих радостей, станет радоваться на крови и костях.
– Не думайте обо мне хуже, чем есть. – Я насупилась, глянула исподлобья.
– О тебе? Так это ты? – Брюст кивнул на глыбу и спрятал руку в бороду.
– Да.
– Твоя придумка?
– Моя, и сделала самолично. Не Сивому же тесать камень, когда он по кромке ходил.
Брюст переглянулся с парнями, и кто-то из них воскликнул:
– Но у него красная рубаха! Дескать, славься вой в красной рубахе, бесславие остальным!
– Ну и что?! Подумаешь, красная рубаха! Давайте начнем считаться, кто прав, кто виноват! В то утро не было победителя и побежденных. Остался лишь один выживший. Все шестнадцать правы, только… я не права. Меня судите.
– Ты как будто его ненавидела. – Брюст хитро прищурился.
– Дура была, – помотала головой. – Не мути душу, не вороши дно, и так тошно. Поедом себя ем, могла бы – оживила всех, но это не в человеческих силах.
– Снесу к Злобогу памятник! – мрачно процедил Снегирь, по-моему, именно он должен был встать в круг в мою очередь. – Нечего глумиться!
– Не дам! – Я метнулась к изваянию, прижалась к нему спиной и разметала руки в стороны. – Не помер тогда шестнадцатый – сейчас добить хотите? Не живого, так каменного? Только через мой труп! А если прибьете, ссыпьте прах в яму, что останется после Красной Рубахи. Всего-то день простоял.
Брюст удержал руку горячего дружинного на мече, испытующе посмотрел на меня и дал знак остальным, дескать, отойдите. Парни, кривясь от досады, сдали назад.
– А теперь поговорим, будто увиделись только что. – Купчина ронял слова по одному, веские, ровно булыжники, и граненые, будто изумруды. – Стало быть, с тех пор, как мы уехали, ты стоишь на этой поляне?
– Мы стоим, – кивнула в сторону шалаша и палатки.
У палатки стоял Тычок и смотрел в нашу сторону, даже ладонь пристроил к глазам. Здороваться не пошел. Что хорошего может пожелать старик людям, едва не убившим Безрода? Вроде не виноваты люди Брюста, а желать здоровья почему-то не хочется.
– Тогда мне показалось, вы с ним, будто кошка с собакой. – Купец не сводил с меня пронизывающих глаз. – И выходило, что мои люди убивают чудовище. Да, Сивый был в своем
