а все они, заявляю это со знанием дела, клинические социопаты, рано или поздно неизменно окажется в камере смертников. Да-да, это гораздо сложнее, чем может показаться. Если вы адвокат по уголовному праву, то мои упрощенческие рассуждения, вероятно, заставят вас подпрыгнуть на месте. Но подумайте вот о чем: был ли Чарльз Мэнсон «нормален», когда отдавал членам своей «семьи» приказ совершить семь убийств?[3] А со Сьюзен Смит, утопившей своих детей, все было в порядке? Или Берни Мэдофф – не безумен ли он был, когда накопил денег на три жизни, но при этом все равно продолжал строить свою финансовую пирамиду?
Помешательство – это не более чем слово. Преступники, с которыми я имею дело, совершили тяжкие преступления против личности, отклонения в их психике варьируются от депрессий до тяжелых психозов. Я лечу их методом психоанализа, хоть и не в том объеме, который для этого необходим, подкрепляя его медикаментами. Администрация тюрьмы хотела бы, чтобы я всецело отдавал предпочтение лекарственным препаратам. По сути, они, будь у них такая возможность, позволили бы мне закормить психотропными веществами всех своих заключенных. От осужденного, если он пребывает под действием транквилизаторов, проблем не будет. Но это, конечно же, запрещено. В то же время вы вполне можете понять, почему они с таким рвением направляют ко мне каждого, кто вписывается в рамки их критериев. В течение дня заключенные выстраиваются в очередь у двери моего кабинета. Порой эта очередь разрастается, и тогда мне, чтобы принять всех, приходится уделять каждому из них меньше времени. Да, я так и делаю и от этого чувствую на душе тяжесть. По дороге домой перед глазами стоят их лица – и тех, с кем мне так и не удалось поговорить, и тех, кого я принял в спешке, выписав на прощание горсть таблеток. Бухгалтера ежеквартально проверяют расходы на выполнение моих предписаний, но оспаривать их они не могут. Как ни противно проводить дни в обществе тех, кто совершил тяжкие насильственные преступления, моя задача представляется мне жизненно важной. В наших тюрьмах полно людей, страдающих расстройствами психики. Определить, лежали эти нарушения в основе совершенных ими преступлений или же болезнь развилась уже на фоне их пребывания в атмосфере пенитенциарного заведения, очень и очень трудно. Хотя с точки зрения целей, которые преследую я, это не так уж и важно. Для меня главное то, что мышление преступника доступно моему пониманию.
Третья причина, по которой я стал лечить Дженни Крамер, связана с неким молодым человеком по имени Шон Логан. Расскажу об этом в самых общих чертах.
Исполосовав запястья, Дженни ночью пришла в себя. Отец сидел в палате – уснул в кресле. Когда она потом описала мне этот момент, у меня не осталось ни малейших сомнений, что она действительно хотела покончить с собой.
Мои глаза вдруг открылись, и я вновь увидела перед собой бледно-голубую занавеску. Она держалась на металлических кольцах, скользивших по металлической трубке вдоль стены
Чарльз Мэнсон (род. в 1934 году) – христианский серийный убийца, лидер коммуны «Семья», члены которой в 1969 году совершили ряд убийств.
