Чем сильнее ты любишь, тем менее ты нужен самому себе. Влюбленность как форма сильной эмоциональной зависимости – патология. Влюбленность убивает чувство самосохранения.
– А секс?
Очки снова на столе. Казус потер переносицу.
– И секс, и дружба, весь спектр человеческих отношений – попытка переложить собственные страхи на других. Самый сильный страх – страх смерти. Обнимая женщину перед сном, вы защищаете не ее, вы убиваете мысль о том, что смертны. С тем же успехом можно обнимать плюшевого медведя. Плюшевой медведь даже лучше. Он занимает меньше места, его можно сбросить с кровати, когда надоест. Медведь не обидится. Вы по-прежнему уверены, что вы урод?
– Ничего в себе не понимаю.
– Это нормально. Люди предпочитают про себя не знать, – мимолетная улыбка сменилась на мимическую скуку.
– Нет, вы не поняли. Все плохое, самое гадкое в себе я знаю. Бездна близорука. Щурится, всматривается, но видит расплывчато. К черту Ницше! Я все сам про себя узнал. Без нее. Знаю, что любить не умею, тягощусь отношениями, предаю без зазрения совести, бросаю. Но я не знаю ничего хорошего в себе. Должно же быть во мне что-нибудь хорошее? Что-нибудь особенное?
– Девяносто пять процентов населения – посредственность.
– Я не посредственность!
– Девяносто пять процентов думают точно так же.
– И то, что они родились для совсем иной, благородной и красивой участи?
– Конечно. Единственное утешение: мы ошиблись во времени. Или время ошиблось в нас.
– Слабое утешение.
– Какое есть. Но почему это вас так волнует? Нет ничего зазорного в том, чтобы прожить простую, сытую, мещанскую жизнь. Кормить канареек на окне, поливать герани, проверять уроки у старшего и менять подгузник младшему, иногда, по праздникам, изменять жене, но убеждать и себя, и ее, что она единственная. Это хорошая жизнь, Даниил. Поверьте, правда, хорошая.
– И у вас она есть?
– Разве я сказал, что она мне нужна? Я доволен тем, что у меня есть.
И напоследок. Словом в спину.
– Знаете, в чем парадокс, голубчик? Чем сильнее мечтаешь о подвиге, тем более ты смешон. «Дон-Кихота» очень скучно читать. Но еще скучнее бороться с ветряными мельницами. Не боритесь, Даниил, уезжайте.
– Разве можно убежать от себя? – спросил Дэн, не оборачиваясь.
– Убежать от себя невозможно. Вы правы. Но можно уйти вперед. И тогда ваше «я», возможно, вас догонит. Все в этой жизни стоит делать не спеша и с удовольствием.
– А умирать?
– И умирать, Даниил, нужно не спеша и с удовольствием. Выбрать день и умереть.
Он раз за разом возвращался к этому разговору, не в силах понять, что же тогда упустил. Что-то очень важное, без чего сегодня почему-то не складывалась жизнь.
– Что делать? – тоскливый вопрос Вадима вернул в настоящее. – Как жить?
– От меня-то что хочешь услышать?
– Ничего, – Вадим рывком поставил бокал.
