собственная фантазия должна быть в произведениях писателя. Это два.
Своеобразие творческого видения жизни само по себе вовсе не противостоит отражению существующей реальности. И вот, в несколько ином плане об особенностях, характеризующих подлинного художника, говорил Тургенев: «Важно в литературном…, да, впрочем, я думаю, и во всяком таланте, то, что я решил бы назвать своим голосом. Да, важен свой голос. Важны живые, особенные, свои собственные ноты, каких не найдется в горле у каждого из других людей…. Для того, чтобы так сказать и эту самую ноту взять, надо иметь именно такое, особым образом устроенное горло. Это как у птиц…. В этом и есть главная отличительная черта живого оригинального таланта».
То есть передать события, рожденные в голове образы, нужно так, как ты видишь, – индивидуально. Может быть другие, стоявшие рядом, видели иначе, пусть даже многие видели иначе, но вот ты увидел не как все. Своеобразие, и это будет – три.
Итак, что мы имеем: 1труд над словами, над фразой-выражением, над словом, – а это чисто школьная наука, которой надо учиться; 2 фантазия, – выдумка, но не абстрактная, а придумки реальных событий и действий, которые могли бы быть, могли произойти; 3 своеобразие, – так как видишь и представляешь ты, тесно связано с фантазией.
У каждого писателя свои формулы и решения. Каждый вырабатывает свой язык повествования, но это уже другая история.
Про Змея Змеевича
«Говорят, в старину всё удальцы-мОлодцы рождались, А нам от них только сказочки остались».
Слыхали ли вы о злом-презлом Змее Змеевиче, его еще Горынычем звали, и трех головах сказывали? Ежели слыхали, так вы знаете, какой он по нраву своему и по виду своему страшный и непобедимый. И в колдовстве и магии замечен был тот Змей.
И было, что Змей тот обернулся и прикинулся молодым красавцем, удалым удальцом, и стал хаживать и ухаживать за самой княгиней-красавицей. А была та княгиня по образу красива, черноброва и ликом светла, но характером спесива и совсем недобра. К честнЫм людям, бывало, слова доброго не кинет, а простым людям к ней и доступу нет. Все со Змеем-молодцем своим: ши-ши-ши! – шепталась, а о чем? – кто их ведает!
Князь-супруг её, Иван-королевич, по обычаю царскому и дворянскому занимался охотой. И охотился знатно и постольку увлеченно, что всем охотникам не чета! Не только собак своры, и не только соколы и ястреба служили ему верой-правдой, но и звери лесные и лисицы, и зайцы, и птицы свою дань приносили князю-охотнику. Кто чем жил-мастерил, тот тем ему и служил: лисица хитростью, заяц прыткостью, орел крылом, и ворон клёвом и разумом.
Словом, Князь-княжевич Иван-королевич со своей охотой был неодолим, страшен был и самому Змею-змеевичу. А тот змей такой был горазд, что и всех было, покорил, но вот с князем ему промашка выходила.
Сколько задумывал,
