маской показного удовольствия.
– Харальд! – рявкнул он.
Харальд поднял взгляд и покраснел еще сильнее. Он что-то сказал девушке, столкнул ее с колен с такой силой, что та приземлилась на задницу, и заторопился к Торгриму.
– Отец! У нас проблемы? – Рука Харальда тут же рванулась к рукояти меча.
– Возможно. – Торгриму приходилось говорить громче, чем хотелось бы, чтобы перекрыть шум. – Где Орнольф?
Харальд умудрился покраснеть еще сильнее.
– Он… ну, в последний раз я видел его у очага…
Торгрим кивнул. Ему было плевать на то, чем занят Неугомонный. Торгрима давно ничто не смущало. Слишком многое он повидал с тех пор, как ему исполнилось пятнадцать.
Он двинулся в конец зала, пробираясь сквозь толпу и переступая через тех, кто растянулся на полу, тех, кто проиграл в поединке с выпивкой. «Сколько раз, – подумал Торгрим, – я уже оказывался в таком же окружении?» Это было похоже на Вальгаллу: буйный пир, повторяющийся из ночи в ночь. И теперь Торгрим гадал, не потеряет ли подобное времяпровождение своей привлекательности после смерти. В нынешнем настроении атмосфера зала никак на него не влияла.
В десяти футах от очага он уже ощущал жар огня на своем лице. Торгрим отошел вправо, к теням в дальнем углу. И там, среди разбросанных покрывал и сбитых мехов, обнаружил Орнольфа Неугомонного. Штаны ярла болтались на лодыжках. Взгромоздившись на девушку-рабыню, он яростно с ней совокуплялся. Тело девушки сотрясалось от каждого мощного толчка. Ее глаза были широко распахнуты, рот открыт, она явно задыхалась – то ли от страсти, то ли из-за того, что ее придавила туша Орнольфа.
Торгрим окликнул своего тестя. Тот с недовольным видом обернулся через плечо, но его лицо прояснилось, когда он увидел, кто к нему обращается.
– Торгрим! Рад видеть, что ты перестал болтаться дерьмом в проруби и пришел пировать!
– Нужно поговорить, – сказал Торгрим.
– Ну так говори… – откликнулся ярл, не теряя ритма.
Торгрим знал, что Орнольф вполне способен совокупляться, как северный олень во время гона, и при этом вести беседу, но, будучи в мрачном настроении, Торгрим подобного не выносил.
– Поговорим, когда закончишь, – сказал он и отошел.
Он остановился возле очага, на краю хаоса, царящего в зале, словно стоял на утесе над кипящим прибоем. Те, кого он привел с собой, уже растворились в толпе, присоединились к своим товарищам, ну и пусть. Силу нужно показать на дороге, а не в медовом зале. Если даны решат напасть, викинги все равно не сумеют отбиться.
– Эй, давай, выпей со мной! – взревел голос у него над ухом, так близко, что кричать уж точно не имело смысла.
Торгрима обдало вонючим дыханием, и он обернулся. За ним стоял великан, на шесть дюймов выше самого Торгрима и фунтов на пятьдесят тяжелее. Он протягивал кубок. Мед плескался через
