ему удалось посеять в вас семена сомнения в Истине.
– Истина? А что есть истина? Одна условность, некие внешние символы…
– Хорошо, могу предложить пример из другой области. Чувствуется, что вы человек в прошлом военный и знаете, чем для солдата является знамя. Знаменосец вел за собой людей в атаку. Перед знаменем преклоняли колени, принимая присягу на верность Отечеству. В годы войны люди жизни свои отдавали, спасая знамя полка. А теперь давайте лишь на минуту попытаемся разобрать этот символ на его составные части. И тогда увидим, что перед нами всего лишь простая палка да красная тряпка, шитая белыми нитками… Вот таким копанием и разрушается Вера во все святое на земле…
– Было бы кому говорить о святости, поди, и вы сами все не без греха?
Я промолчал.
– Должен признаться вам, что мне, например, посредники с Богом не нужны! – сказал и протянул руку за своей книгой.
– Вольному воля! – ответил я. – И грех обязательно придет в этот мир и завладеет миром, но горе будет тому, через кого грех придет в этот мир! – сказал и вернул книгу.
И снова какое-то время мы ехали в полной тишине, если в поезде вообще возможна тишина.
«Что же происходит с людьми в последнее время? – думал я. – Откуда эти заполняющие собою все живое метастазы жестокосердия? Хотя, может быть, и прав этот парень: а чем я лучше его? И если люди проходят мимо меня, то это означает лишь то, что я сам не источаю так необходимого людям тепла и света. Не иначе и я сам давно уже умер для веры, и вся моя служба сегодня заключается лишь в том, что вместе с такими же мертвыми, как и я, предаю земле новых мертвецов.
Но когда же это произошло? Когда покинула меня всеосвящающая благодать Святого Духа? Когда, как бабочка, пытаясь свить себе кокон, ходил по инстанциям, лез из кожи вон, заискивая и ублажая хамов, добиваясь новой квартиры в сталинском доме, которая теперь без жены и сына более напоминает родовую усыпальницу? Когда благоговейно принимал пожертвования от сильных мира сего и частенько путал церковный карман со своим?»
Санников внимательно поглядел на священника.
– К чему лукавить! И такое, к сожалению, иногда случалось. Господи, прости меня, грешного!
– А как складывалась судьба вашего сына в заключении? – спросил священника Алексей.
– Это длинная история…
– Мне некуда спешить, да и завтрашний день у нас с вами свободен.
– Тогда слушай! На самой Колыме, в пятистах километрах от Магадана, как оказалось, практически ничего не изменилось. Переход под надзор Минюста всех лагерей на жизни заключенных практически не отразился. Структура горизонтали власти оставалась у начальника колонии, а вертикальная, глубинная, пробирающаяся до самого донышка, власть над человеческими судьбами так и вершилась самими заключенными. Иоанн после двух с лишним месяцев пути по этапу наконец-то был вброшен, что тот футбольный мячик, в свою постоянную камеру, где
