У нее не было времени на ленивых фатов.
Нил остановился, и Лиз внезапно поняла, что они стоят перед бараком. Дверь была распахнута настежь, впуская внутрь свежий весенний бриз. Из трубы вился дымок, рассеиваясь в безоблачном голубом небе. Из котелка, стоявшего на костре, пахло рыбной похлебкой. У Лиз заурчало в животе. Она не ела с самого утра, когда наспех проглотила сушеное яблоко. А уже близился полдень.
– Жди здесь, – велел ей Нил. Он вошел в барак и обратился к кому-то внутри: – Ланье, пора домой. Мы с Лиз отведем тебя.
Послышался стон, за которым последовало непонятное мычание.
– Сэр, – громко сказал Нил, – вы не можете здесь оставаться. Мой сержант…
Нил вылетел из барака. Лиз подхватила его, споткнулась и чуть не рухнула под весом его тела, но ей удалось смягчить его падение. Он тяжело поднялся, сплевывая землю.
– Ты сумасшедший старый медведь! Я пытаюсь помочь тебе!
Лиз приблизилась к двери.
– Папа! Это я! Что с тобой? Почему ты ударил Нила?
Зайдя с ярко освещенного солнцем двора в полумрак барака, Лиз поначалу ничего не могла разглядеть. В бараке было жарко и дымно. Одуряюще пахло похлебкой. Помещение было заполнено грубой мебелью и мешками с табаком, веревки и инструменты висели на стенах.
Что-то на ближайшей койке зашевелилось и зарычало, как медведь.
– Лиз? Что ты здесь делаешь? – Папин французский был невнятным.
– Я пришла забрать тебя домой. Тебе нельзя тут оставаться.
Ей тоже нельзя было находиться здесь, в жилище холостяков. Ее репутация, и так сильно подмоченная, была бы навеки испорчена, если бы кто-нибудь узнал, что она была тут, да еще и в одежде брата.
– Не могу домой. – Папа снова повалился на койку, прикрыв глаза рукой. – Бедная Жюстин. Она ненавидит меня.
Это было абсурдно. Когда это она успела стать наперсницей отца?
– Нет, это не так. Она хочет, чтобы ты вернулся домой. Она скучает по тебе.
– Детям нужна обувь. Тебе нужна обувь. Но я проиграл деньги, вырученные от продажи вчерашних креветок, а Мишель Дюссой отдал свое дело британским свиньям. Я не знаю, что делать.
Лиз заскрежетала зубами. Она любила отца, но он был самым неуживчивым человеком на двух континентах. Ему даже не хватало здравого смысла держать свои сомнительные политические комментарии при себе. Неудивительно, что Жюстин послала его рыбачить.
– Погода улучшается, поэтому обувь нам понадобится не скоро. Пойдем домой, папа. Мы помолимся и придумаем, что делать.
– Есть вещи, которым молитва не поможет, малышка. – Но он сел на койке и потер лицо руками. По всей видимости, он хорошо видел в темноте, потому что взгляд его был неодобрительным. – В чем это ты?
– Я работаю с Симоном в доках. – «И я не проиграла все деньги в карты», – хотела добавить она, но прикусила язык. – В платье было бы неудобно.
– Моя дочь не будет
