пешком отправился домой. В тот рассветный час мне казалось, что у меня есть дом.
В пять часов утра я уже вставлял ключ в замочную скважину. Ключ никак не хотел попадать в отведенное ему отверстие и всячески уклонялся от заданного моей твердой уверенной рукой направления. Давно я так не набирался, прости господи.
Но тут произошло почти невероятное: дверь открылась сама и передо мной возникло зыбкое видение – моя бледная невыспавшаяся жена. По тому, как она была одета, я понял: спать она сегодня не ложилась. Я почему-то потупил глаза и боком протиснулся в прихожую. Мой кот встретил меня более приветливо. Как славно, возвращаясь домой после трудной ночной смены, поиграть хвостом друга. Но я не был настроен на проявления дружеских чувств и отодвинул его ногой в сторону. Кот обиделся и выскользнул на лестничную клетку. «Зачем мне такая жизнь?» – наверное, подумал он. Пожалуй, мой кот впервые столкнулся с такой черной неблагодарностью со стороны хозяина. Но и я столкнулся с ней впервые – правда, со стороны жены: Светлана, моя супруга, смотрела на меня как на врага.
– Ну что скажешь? – спросила она многозначительно, когда я снял обувь и уселся на кухонную табуретку.
– В свое оправдание? Ничего. Мне не в чем перед тобой оправдываться.
– Пить – это тоже твоя работа?
– Это по необходимости. И по договоренности. Если бы я не выпил, меня избили бы до полусмерти.
– Лучше прийти домой вусмерть пьяным, – скаламбурила жена.
Наверное, я был противен ей. Но чувствовать себя виноватым?
– Лучше гипс и кроватка, чем гранит и оградка. Из двух зол приходится выбирать меньшее.
– Ты мог вообще, между прочим, не приходить, – с дрожью в голосе проговорила Светлана.
Семейная сцена. Это что-то новое.
– Для тебя супружеская верность – это разменная монета. Это когда ты изменяешь со стопроцентной уверенностью, что тот, кому ты изменяешь, об этом не узнает. Я не могу больше так!
Я впервые видел ее такой. Истеричка. Обыкновенная истеричка. Но мне не хотелось с ней ссориться – во всяком случае, с утра пораньше. И уж тем более неуместными в столь ранний час были ее слезы.
– Прекрати, – сказал я устало. – Ничего же не произошло.
– Ах, не произошло! – буквально взвилась Светлана. – Он заявляется домой в пьяном виде, где ночевал – неизвестно, с кем – непонятно, и говорит, что ничего не произошло! Да ты знаешь, кто ты после этого?
– Ну кто?
– Да, кто ты после этого?
– Ну негодяй. Ну сволочь. И как все нормальные негодяи и сволочи, я хочу спать.
Я поднялся с табуретки, чтобы уйти.
– Нет, ты все-таки послушай, – остановила меня жена, чуть ли не силой усадив на место.
Ее лицо полыхало, как бензиновое пятно на асфальте, глаза горели пронзительным огнем. Я не знал, что моя кроткая, всегда покорная
