щий американский прокурор на Нюрнбергском процессе Р. Лемкин. Именно он в 1944 г. дал название этому преступлению – геноцид, соединив греческое слово genos (раса, племя) и латинское слово cide (убийство). Однако даже через 2 года, в 1946 г., в документах Нюрнбергского трибунала этого термина не было (хотя преступление, которому дали название геноцид, безусловно, имело место), поскольку не было самого легального определения преступления геноцида.
В конце 1946 г. Генеральная Ассамблея ООН приняла резолюцию, указав, что «геноцид означает отказ в признании права на существование целых человеческих групп подобно тому, как человекоубийство означает отказ в признании права на жизнь отдельных человеческих существ». Через 2 года, 9 декабря 1948 г., Генеральная Ассамблея ООН резолюцией 260 (III) приняла Конвенцию о предупреждении преступления геноцида и наказании за него (далее – Конвенция 1948 г.), в которой геноцид был определен как преступление, нарушающее нормы международного права и противоречащее духу и целям Организации Объединенных Наций. Конвенция вступила в силу в 1951 г., и она, поскольку относится к международному обычному праву, является обязательной для всех государств.
Однако ни принятие Конвенции, ни ее вступление в силу, к сожалению, не смогли в последующем предотвратить совершение преступлений, направленных против национальных, расовых и религиозных групп. И только в 1990-е гг. государства, прежде всего наиболее влиятельные, смогли объединить свои усилия по противодействию преступлению геноцида. Итогом их совместной работы стало создание законодательства, в соответствии с которым были учреждены Международный уголовный суд ООН (далее – МУС) и международные специальные трибуналы по расследованию и рассмотрению данного преступления, а также наказанию виновных в его совершении. Особенно интересной, с точки зрения исследования и обобщения, представляется практика применения уголовно-правовых норм о геноциде в деятельности специальных уголовных трибуналов – Международного трибунала по бывшей Югославии (далее – МТБЮ), Международного трибунала по Руанде (далее – МТР) и Чрезвычайных палат в судах Камбоджи (далее – ЧПСК).
Преступление геноцида в последние годы стало предметом рассмотрения не только в международных специальных трибуналах, но также в национальных судах. К государствам, в национальных судах которых рассматривались дела о данном преступлении, относится Республика Ирак1.
10 декабря 2003 г. для рассмотрения дел о преступлениях против человечности, совершенных режимом партии Арабского социалистического возрождения («Баас») С. Хусейна, был учрежден Иракский уголовный суд по преступлениям против человечности, или Иракский специальный трибунал (ИСТ). В 2005 г. Иракский специальный трибунал был переименован в Высший иракский уголовный трибунал (ВИУТ), деятельность которого осуществляется на основании норм международного и национального права, содержащихся в следующих актах:
– Конвенция о геноциде 1948 г.;
– Статут о Высшем иракском уголовном трибунале (Закон № 10 от 2005 г.);
– Уголовный кодекс Ирака (Закон № 111 от 1969 г.);
– Уголовно-процессуальный кодекс Ирака (Закон № 23 от 1971 г.).
Принятая в 2005 г. всенародным голосованием Конституция Ирака в ст. 134 гарантирует, что ВИУТ будет осуществлять свою деятельность до завершения своей миссии и может быть распущен только на основании решения Парламента Ирака. Данное законодательство, как и решения ВИУТ о его применении, представляют значительный теоретический и практический интерес, однако они еще не стали предметом монографического исследования в российской уголовно-правовой науке.
В целом в российской уголовно-правовой науке нормы Конвенции 1948 г. становились предметом исследований неоднократно. Однако до сих пор остаются дискуссионными вопросы о соотношении этих норм и норм национального уголовного законодательства, об особенностях ответственности за геноцид в уголовном праве отдельных государств, о возможности совершенствования ответственности за геноцид в нормах национального уголовного законодательства и т. д.
Изложенное свидетельствует о необходимости проведения комплексного анализа как самого уголовного законодательства (международного и национального) о преступлении геноцида, так и практики международных специальных трибуналов и Высшего иракского уголовного трибунала по его применению. При этом иракским ученым важно использовать научный опыт российских коллег в области исследования проблем ответственности за преступление геноцида.
Монографических работ, специально посвященных исследованию теоретических и практических аспектов уголовной ответственности за преступление геноцида, в современной российской науке немного. В частности, защищены диссертации на соискание ученой степени кандидата юридических наук «Уголовная ответственность за геноцид» (В. М. Вартанян, 2000 г.) и «Уголовно-правовая характеристика геноцида» (Е. Д. Панкратова, 2010 г.). Эти работы преимущественно освещают состав геноцида, предусмотренный ст. 357 Уголовного кодекса Российской Федерации, вопросы
