тех буковках любой невидный штрих –
И тот всего не открывает лика.
Вселенную от тишины до крика
Вместили буквы. Мёртвых и живых.
Метаморфозы, Игрища, Расправы,
Мелодии, Иллюзии, Рабы
Перемешались в них не для забавы,
А по веленью властному Судьбы.
Всё в мире есть – от Рима до Офира,
Лишь одного в нём не хватает – мира.
1980
СОЛГАЛ ХУДОЖНИК
Солгал художник, написав
Цветенье буйное сирени.
Давно в краю пожухлых трав,
В краю сырой и серой тени
Ни буйства, ни цветенья нет.
Деревья чёрные уныло
Окутал сумеречный свет,
И сердце бьётся через силу.
Здесь всё тоскливо, всё мертво.
И ожиданье оживанья
Здесь не пронзает естество
Как лучик солнца – мирозданье.
И даже в летних красках дня
Всё та же серость проступает,
И словно пылью засыпает
Всего тебя, всего меня.
1980
Между высоким и низким…
Между высоким и низким
Нету границы.
Между далёким и близким
Нет расстоянья.
Как изменились сегодня
Близкие лица!
Как неожиданно больно
Бьёт расставанье!
Вера моя! Ну зачем ты
Шутишь со мною?
Небыль и быль
Для чего местами меняешь?
Чем провинился, ответь,
Я перед тобою,
Что в промежуток меж ними
Меня загоняешь?
Где она – истина?
Что правдиво, что ложно
Не понимаю я больше,
В чужом растворённый сознаньи.
Ну до чего же это
Просто и сложно –
Больше не верить
И всё-таки жить в ожиданьи.
1980
КОГДА-ТО
Когда-то – куда это всё подевалось? –
Был мир этот розов, и ясен, и юн.
И сердце от счастья так сладко сжималось,
И музыкой жизни душа упивалась –
Прозрачным и чистым звучанием струн.
И все, кого знал я, мне были друзьями –
А знал я в ту пору решительно всех –
И все неудачи – ещё за горами,
И беды – ещё не нависли над нами,
И не было плача, а только лишь смех.
И виделось ясно, что всё исполнимо,
И вера с надеждой сливались в одно.
И всё повторимо, и всё заменимо,
И жизнь – это жизнь, а не пантомима,
И мимо ничто пролететь не должно.
