расстаться со своим имуществом, честно нажитым за всю их долгую совместную жизнь.
– А я думал, что ты уже давно уехала, – после тягостного молчания сказал Черноиваненко.
Раиса Львовна подошла к Колесничуку, положила голову на его плечо и вдруг тревожно, подозрительно посмотрела на Черноиваненко.
Черпоиваненко понял, что дело осложняется.
– Раечка, – сказал он как можно более мягко и вместе с тем твердо, выйди на некоторое время из комнаты. У нас важное дело.
Увидев серьезное лицо своего мужа и решительное Черноиваненко, Раиса Львовна вдруг почувствовала всем своим существом приближение какой-то большой новой опасности, значения которой она еще не понимала, но уже твердо знала, что эта опасность угрожает и ее Жоре, и ей, и всей их жизни.
– Ничего подобного, – сказала она быстро. Она слишком давно и слишком хорошо знала Черноиваненко. Она не могла не понимать, что внезапное появление его в эту роковую минуту в их доме означало нечто очень значительное и очень грозное. – Ничего подобного, – сказала она, глядя прямо и вызывающе в глаза Черноиваненко. – Я не признаю никаких секретов. Можешь говорить при мне. Я его жена.
Она еще ближе придвинулась к Колесничуку и обняла его за плечи. Черноиваненко понял, что уговаривать ее бесполезно, на это должно уйти слишком много времени, а сейчас была драгоценна каждая минута. Но не в характере Черноиваненко было отступать. Он прошелся туда и назад по комнате, остановился перед Раисой Львовной и сказал решительно:
– Хорошо. Согласен. Ты его жена, и ты имеешь право до конца делить жизнь со своим мужем. Ты этого требуешь, и, если хочешь знать, я тебя за это крепко люблю и уважаю. Но пойми, Раиса, что бывают такие обстоятельства, когда…
– Постой, – быстро перебила она его, – ничего больше не говори. Ты правильно понял. Я требую. Именно – требую! Это мое право! И я никуда отсюда не уйду. Как угодно! Или, может быть, ты мне в чем-то не доверяешь? спросила она, продолжая пристально всматриваться в лицо Черноиваненко.
Сказать, что он ей не доверяет, значило бы оскорбить ее. Оскорбить грубо, а главное – совершенно незаслуженно. Черноиваненко давно знал Раису Львовну, знал всю ее жизнь, знал, что она хороший, честный человек, и он не имел никаких оснований ей не доверять.
– Нет, я тебе доверяю, – несколько помедлив, сказал Черноиваненко, как бы взвешивая каждое слово. – Я тебе доверяю. Надеюсь, ты понимаешь, что я этим хочу сказать?
Раиса Львовна посмотрела на Черноиваненко, и ее обдало холодным предчувствием.
– Понимаю, – тихо проговорила она. – Что же тебе от нас надо? Что ты с ним хочешь сделать?
– Он должен остаться в городе, – сказал Черноиваненко твердо.
Одним движением она скинула с головы платок.
Черноиваненко подошел к окну и потянул за черную бумажную штору светомаскировки, изношенную и изодранную, державшуюся на двух гвоздях. Штора оторвалась и упала. В комнату влетел ветер и погасил
