style="font-size:15px;"> – А если бы даже он здесь проходил или, скажем, проезжал на такси, на синем закрытом такси, вам бы от этого стало легче?
– Но свёрток, свёрток?
– А если бы даже у него в руках действительно был свёрток? Ну?
Ван вскочил на машину. Спицы вспыхнули молнией. Облако пыли ударило в самый нос старика Бобса.
Шоссе стремительной серой лентой развернулось под беснующимися башмаками Вана, который думал:
"Синее закрытое такси. Совершенно верно. Я видел его, подъезжая к трактиру. Моя репутация должна быть спасена! И она будет спасена!"
Ровно в семь часов двадцать три минуты профессор Грант со своей дочерью вышли на перрон Нью-Линкольнского вокзала.
Профессор бережно держал под мышкой большой, тяжёлый свёрток.
Через две минуты они уже были в купе. Стёганые стенки с кожаными пуговичками подрагивали, занавески трепал ветер, пол ходуном ходил под ногами. Мимо окна косо резались сосны и ели, выскакивали двойные номера неожиданных семафоров, мосты наполняли уши железным грохотом.
Ровно в семь часов двадцать семь минут мокрый и красный Ван, тяжело отдуваясь, таща на плече свой велосипед, вступил на пустой перрон Нью-Линкольнского вокзала.
– Чёрт возьми! Я, кажется, слегка опоздал. Но это ничего. Экспресс идёт до Нью-Йорка двадцать часов. За это время можно кое-что предпринять, и моя репутация, так или иначе, будет спасена.
С этими словами Ван прислонил свой велосипед к автомату для стрижки ногтей и быстрыми шагами направился в комнату дежурного полицейского комиссара.
Елена нежно прижалась к отцу.
– Завтра днём мы будем у Матапаля.
5. Преимущество Матапаля перед Пейчем
– Товарищи! – сказал Пейч на вечернем заседании стачечного комитета. Итак, война объявлена. Сегодня ровно в полдень началась забастовка рабочих тяжёлой индустрии Соединённых Штатов Америки и Европы. По имеющимся в моём распоряжении самым точным и самым последним сведениям, ни одно предприятие не оказалось штрейкбрехером.
(Бурные аплодисменты.)
– Товарищи, перед нами тяжёлая задача. Мы должны с ней справиться. От этого, может быть, зависит счастье наше и наших детей. Две недели забастовки – и большая программа вооружений мистера Матапаля будет сорвана!
(Крики одобрения. Аплодисменты. Шум.)
– Товарищи, уже недалёк час, когда мы сумеем взять твёрдой рукой за горло кучку негодяев, окопавшихся на Пятой авеню, и, я надеюсь, нам удастся стрясти с их лысых голов шёлковые цилиндры на кремовой подкладке!
(Крики: "Верно! Правильно! Да здравствует Пейч!")
Затем на трибуну взошёл человек в кожаной куртке с небольшим эмалевым красным флажком на груди. Он снял чёрную фуражку и поднял руку, и зал потонул в буре аплодисментов…
– В принципе я ничего не могу возразить против того, что сказал с этой трибуны уважаемый товарищ Пейч. Я бы только хотел задать собранию несколько не столь
