погодой, что случалось все реже и реже за последние двадцать лет. Стоял поздний субботний вечер, когда на улицах провинциального городка зажглось десятка два тусклых фонарей, не дающих почти никакого света, а лишь окончательно утверждающих власть темноты над городом до следующего рассвета.
Дима Белов, корреспондент районной газеты, выехал за город на белой редакторской «Ниве», и вот уже десять минут медленно тащился по совершенно разбитой и безлюдной проселочной дороге, которая как пугливый заяц, заметая следы, изредка петляла по лесу. Надо было бы пожалеть старенькую «Ниву» и ехать по новой асфальтовой дороге, но по проселочной было гораздо ближе: всего лишь двенадцать километров до деревни, в которую он направлялся по заданию редакции. Сумерки стремительно сгущались, а до Заречья оставалась еще большая часть пути.
Дмитрий включил ближний свет. Старая и уже почти заброшенная дорога в течение долгих лет постепенно зарастала молодыми деревцами и густым кустарником и поэтому с течением времени становилась все уже и уже. Большие выбоины, образовавшиеся на дороге после дождей, заставляли Диму быть постоянно начеку, но вот-вот должен начаться неплохой участок дороги, где можно будет прибавить скорость и расслабиться.
Впереди, за очередным поворотом, на дороге появилось какое-то необычное туманное облако: оно было почему-то не белым, а нежно-голубоватым. Машина въехала в полосу странного тумана, но через несколько десятков метров снова вынырнула на чистую дорогу.
Настроение у Димы было паршивое: он все никак не мог успокоиться, снова и снова вспоминая те обидные слова, которые полчаса назад в пылу ссоры они с Ириной Александровной, его начальницей, наговорили друг другу.
Занятый невеселыми мыслями на какой-то короткий момент он отвлекся от дороги. Внезапно в свете фар перед капотом машины возник силуэт женщины в белом платье и Дмитрий, не успев мгновенно среагировать, затормозил с опозданием. Он успел почувствовать, как колеса его машины подпрыгнули на очередном ухабе, и послышался слабый удар. В голове ослепительно ярко, как молния в черном грозовом небе, сверкнуло: «Я сбил женщину! Все пропало! Вся жизнь!», и нога против его воли нажала не на тормоз, а на газ. Машина понеслась вперед по пыльной дороге, прыгая на рытвинах и проваливаясь в ямы. Руки его мгновенно затряслись, и он еле удержал вырывающийся и вибрирующий руль, а спина и лицо вмиг стали мокрыми от холодного липкого пота. В мозгу, как старая заевшая пластинка, билась только одна мысль: «Что я наделал?!». Он сразу потерял счет времени: пять минут прошло или двадцать? А может быть всего лишь минута?
Перед глазами вдруг почему-то всплыло хмурое лицо Ирины Александровны, и это краткое мимолетное видение как будто отрезвило его: «Я сбежал как последний трус?!». Он резко нажал на педаль тормоза, почти закричав себе «Стой!». Машина непослушно вильнула вправо и уперлась носом в толстый ствол дерева, едва не врезавшись в него.
Дима закрыл глаза и упал головой на руль. Теперь озноб стал сотрясать все его тело крупной лихорадочной дрожью, как в детстве, когда он болел, и поднималась высокая температура. Он с трудом заставил себя выпрямиться, достал из кармана брюк носовой платок и вытер им лицо и шею, почувствовав, как струйка пота пролилась по позвоночнику в брюки.
– Так, успокойся, Дмитрий, – услышал он чей-то незнакомый голос, и тут же поняв, что сам сказал эту фразу вслух, испугался.
Минуту он сидел без единой мысли в голове, словно на время его мозг отключили, как неисправный радиоприемник.
– Надо вернуться назад… Ничего не поделаешь, надо вернуться, – прошептал он тихо, убеждая себя в этом и, положив руки снова на руль, уставился в темноту.
– Возьми себя в руки, – теперь нарочно он сказал это громко вслух, стараясь подбодрить себя, но от звука своего голоса его вновь затрясло, и еще сильнее, гораздо сильнее, чем раньше.
Мысли опять вдруг разом куда-то исчезли, и он просидел еще пару минут, молча и тупо глядя перед собой. Наконец, как будто чья-то чужая воля заставила его, как бесчувственного робота, завести мотор «Нивы». С трудом, развернувшись на узкой дороге, Дмитрий медленно поехал назад, в сторону Николаевска.
Несколько минут назад, удирая с места наезда, он находился в каком-то ступоре, не понимая в сущности, что он делает и, конечно же, не запомнил места, где произошло это ужасное несчастье. Не запомнил он и сколько времени, и с какой скоростью он мчался.
Теперь «Нива» тащилась еле-еле. Дмитрий неотрывно смотрел на дорогу, морально готовясь увидеть страшную картину, которую ему услужливо подсовывало его богатое воображение. Он представил себе, как на дороге лежит молодая девушка в белом испачканном кровью платье, и сердце его забилось, как маленькая испуганная птица в железной клетке.
Однако, через пару минут он уже вполне овладел собой и старался больше не думать ни о том, что он сейчас может увидеть, ни о том, какие последствия могут
