хотя должен был, по идее, оскорбиться и ретироваться. Хорошо, если не с моим пакетом.
– Меня это не интересует. Просто оставьте меня в покое, – рубанула я (так-то лучше).
– Я и не планировал вас беспокоить. Помогу дотащить вещи, полюбуюсь еще немного вашей улыбкой – где она, кстати? – и исчезну. Вы уже скрасили мой день. А насчет первого впечатления – как хотите. Думаю, я и так понял.
Он продолжил путь вровень со мной – к моему удивлению, молча. Я размяла уставшую и испачканную краской с пакета руку и неожиданно для себя спросила:
– А почему ходить в банк – не женское дело?
Парень отозвался охотно и многословно:
– Такие заведения строились не для юных девушек, а для унылых клерков, офисного планктона. Разве тяжелая дверь – не убедительное тому подтверждение? Распахнуть ее одной рукой они еще способны, а вот сотворить какое-нибудь чудо – слепить для любимой девушки снеговика, например, негнущимися руками в двадцатиградусный мороз – уже нет. Что-то у них там внутри отмерло. Может, частые операции с деньгами способствуют атрофии сердца?
Я нахмурилась. Что несет этот человек? Никогда не слышала такой чуши: клерки, снеговики, денежные операции… как вообще он умудрился увязать все это в пяти фразах?
– Вы ведете к тому, что девушки не должны снимать деньги в банке, – попыталась конкретизировать я, – или у них вообще не должно быть банковских карточек, да и в принципе собственных средств? Возможно, наш удел – сидеть на шее у мужей и понемногу наскребать на домашнее хозяйство и маникюр из их жалких подачек?
Молодой человек воззрился на меня то ли удивленно, то ли восхищенно.
– Вот это ассоциативный ряд! Я вам о любви, а вы мне про несчастных домохозяек.
– Хм, мне казалось, мы говорили о банках.
– Это вы говорили о банках, а я о чувствах. Все остальное так скучно.
– Вы меня запутали. Я задала вопрос…
– Вопрос? Какой?
– У меня сейчас голова кругом пойдет.
– Ой, только не злитесь, это вам не к лицу. Что за вопрос… а, вспомнил. Почему я сказал, что женщины не должна ходить в банк? Да понятия не имею, почему я так сказал. Вообще, под «не женским делом» я подразумевал тягание тяжелых сумок и не менее тяжелых дверей.
– А зачем вы потом уточнили…
– Да просто так!
Тогда я еще не подозревала, что это очень в его духе – ляпнуть что-нибудь «просто так», под настроение, а потом нафантазировать вокруг этой фразы целую теорию. Нет, он не был банальным хвастливым сочинителем, как мой отчим – просто ему нравилось сооружать вавилонские башни из мыслей, слов и эмоций, наслаждаться ими, а потом рушить и строить новые. Такой у него был способ познания мира.
Я произнесла безнадежным голосом:
– О Боже.
Этот странный парень и ерунда, которую он болтал, немного отвлекли меня от размышлений о предстоящем вечере. Но, подходя к дому, я снова
