с волей, а способность передвижения со статусом полноправного члена сообщества. В этом же ряду ценностей кочевника стояли стремление к лидерству, богатству и воинству (богатырству). «Они привычны к суровой жизни, полной лишений, активны и подвижны, среди них нет неравенства и раздоров. По этой причине они хорошие воины и составляют прочную группировку, способную завоевать изнеженных, трусливых и разобщенных неравенством земледельцев»76.
Экономика кочевого хозяйства была нестабильной, и, как отмечалось выше, она имела экстенсивный характер. Скот кочевника находится в постоянном процессе производства и воспроизводства. Он все время находится под угрозой уничтожения, так как все время зависит от благоприятных или неблагоприятных природных факторов, тогда как продукты земледелия, практически изъятые из природного обращения, могут храниться длительное время и накапливаться. Таким образом, номад детерминирован природными условиями в большей степени, чем земледелец. «При неблагоприятных условиях стада у кочевников уменьшались, при благоприятных же, напротив, увеличивались. “Неравенство собственности” выражалось в том, что богатый скотовод, кочуя, занимал больше пространства. Социальная организация кочевников имела сложную структуру: семья, подплемя, племя, орда. При этом богатым семьям было невыгодно кочевать с большими стадами и они разделяли свой скот на несколько аулов летом. Этот скот пасли зависимые “клиенты”»77.
Нестабильность хозяйства кочевника-скотовода могла быть связана, например, с чрезмерным ростом численности скота или же с демографическим взрывом. Поэтому номады практиковали жесткий контроль за рождаемостью. Известны случаи детоубийства в периоды засухи.
Торговля также была значительным фактором в культуре и образе жизни кочевника. Торгуя, он сбывал скот, тем самым восстанавливая экологическое равновесие с окружающей средой. В качестве подсобного сектора экономики кочевники нередко занимались охотой, рыболовством и иногда земледелием, что тоже способствовало более стабильной организации хозяйственной жизни. Надо признать, что номады не стремились сами заниматься земледелием. И это занятие было, пожалуй, крайним исключением, чем правилом, поскольку психология номада плохо относилась к стационарности, которая оскорбляла чувства свободного скотовода. При первой же возможности кочевник возвращался к привычному образу жизни. А недостающие продукты земледелия и продукцию ремесла кочевники получали от соседних оседлых культур через посредническую торговлю, широкий обмен и торговые связи, а что касается древних номадов – то и при помощи периодических набегов и нерегулярных грабежей, даннической эксплуатацией, завоевания оседлых обществ, и наконец, посредством вхождения в состав земледельческих государств.
Этнографы, антропологи и культурологи рассматривают пространство поселения и жилища кочевников-скотоводов как определенного рода
