забежал домой, обнял Елену, пояснив, что уезжаю на месяц, не на войну – соляной обоз сопровождать.
– Кстати, и нам соли привези – хошь мешок. Наша почти закончилась.
Поцеловав жену на прощанье и обняв Васятку, я выбежал из дома и с крыльца – сразу в седло. Федор расстарался, подвел лошадь к ступенькам.
Галопом моя кавалькада вылетела из города. Сначала гнали на север, а достигнув замерзшей реки, свернули на нее. Вот и обоз, недалеко ушел. Длинный.
Пока обгоняли его по заснеженному льду, я посчитал подводы – двадцать штук. Каждая лошадь в долгом пути по триста килограмм на санях утащит. Итого – шесть тонн. Неплохо!
На передних санях, укрытый медвежьей шкурой, важно восседал купец. Я пристроил коня рядом с санями.
– День добрый!
– И вам того же. Воевода прислал?
– Он самый. Как звать-величать?
– Первуша Ткач.
– Первый сын в семье, значит. А меня Георгий Михайлов, боярин.
– Во как! Соли в городе не стало, так и боярина с дружиной отрядили. Вечно у нас так – жареный петух не клюнет, не почешемся. Значица, так – давай определимся. Мое дело – соль купить и привезти, твое – обоз и людей сохранить. Так?
Я согласился:
– Так, о том и воевода меня предупредил.
Купец повеселел:
– Значит, сходимся, боярин.
Я понял, о чем он. Боярин выше купца, и Первуша боялся, что я командовать начну. Но у меня и без соли забот хватит, пусть коммерцию он себе оставит, на то он и купец. Меня другое заботило – почему соль в город не везут.
На Руси бунты бывали – медный, хлебный, слышал я и о соляных бунтах. Но то было, когда цена на соль поднялась. А вот почему обозы с солью исчезают? Купцы с деньгами едут, люди при обозе. Куда же все пропадает? Разбойники балуют? Все равно – хоть кто-то, да уцелел бы, дошла бы весть. «Не стоит расслабляться, – решил я, – хоть и по своей земле едем, противника нет, однако же он должен быть, этот неведомый враг…»
Ехали до сумерек. Остановились на постоялом дворе. В трапезной ратники налегли на суп да мясное. Сидевший с нами за одним столом купец заказал только постное и осуждающе покачал головой:
– Пост ведь Великий, мясо грешно вкушать.
– Путникам, воинам и болящим дозволяется. Вот мы и едим, – ответил за меня Федька.
Он вообще не терпел, когда кто-нибудь, кроме меня, делал замечания или пытался поучать.
Доели уже молча и улеглись спать. Целый день верхом да на морозе – утомительно.
Через неделю мы добрались до Устюга. Здесь дали лошадям день отдыха.
Я хотел поговорить с местным воеводой, но его в городе не оказалось. Местные бояре же ни о чем подозрительном не слыхивали, и соль в Устюге была.
– Первуша, а соль-то в Устюге есть. Давай здесь купим да вернемся, – предложил я.
– Ты что, боярин? Здесь соль изрядно дороже будет. Да и много нам надо, небось во всем Устюге столько не наберется. И вообще, ты уж извини, боярин, соль выгодно купить
