новые сутки – день её рождения, растолкал отдыхающего друга, отправив его в девчачью палату второго этажа по пожарной лестнице первым её поздравить.
Он представлял, как она встречает его после службы в Армии, хотя уходя, он не попрощался ни с одной из своих знакомых девчонок, лишь друзей позвав на свои проводы. Зачем все эти прощания, слёзы, обещания, письма, ожидания, но в глубине души, хотел… А теперь, вспомнилось всё: её голос, смех, прогулки и разговоры, танцы и выпускной вечер, вся эта память разом навестила Николая.
– Все ушли, – скомандовал лейтенант, нарушая тишину и подойдя к Простову сел на колени в снег, – не двигайся, сейчас всё устроим.
Все попятились немного назад. Сняв с себя бушлат и шапку, он шевелил губами толи молитву, толи заклинание, а может просто материл себя, или выронившего гранату.
– Ты не двигайся, я полезу под тебя рукой. Где она?
– Где-то у живота, наверное, – прошептал Николай, – чуть выше ещё что – то давит.
– Я полез.
И он сунул руку в снег под Николая. Все молча стоял. Напряжение потом выступало на лбах и лицах, невзирая на зимний мороз. Ждали. Лейтенант приподнял голову:
– Кажется она, – прошептал он, – ни чего не пойму, где рычаг? – он оглянулся в сторону оврага и перевёл взгляд на бойцов:
– Сёмин, сюда бегом! – скомандовал он.
Кто-то пнул Сёмина вперёд и тот подбежал поближе.
– Куст убрать! – Кивнул лейтенант в сторону оврага.
Там из-под снега торчало несколько веток куста или другой поросли. Сёмин бросился выдирать и отламывать всё, что было видно между оврагом и лейтенантом.
– Теперь, все ушли отсюда, дальше! Ушли и упали!
Сёмин вернулся к остальным, и они ещё чуть отступили. Присели на корточки.
– На счёт «Раз», – тихо говорил лейтенант Простову, – ты чуть согнёшься, освободишь мне руку, и всё, – а потом уже видимо себе, – и всё получится.
Он максимально сдвинулся к Николаю, освобождая себе пространство для броска.
– Раз!
Лейтенант, не глядя в овраг, выдернул руку с гранатой, запуская её дальше в овраг, и лёг в снег рядом с Николаем. Взрыва не было. Ни звука, ничего. Бойцы встали с корточек и вытянули шеи в сторону оврага. «Ну, где?», – висел в воздухе общий вопрос. И, «Ба-ах!», – взрыв.
– Бл…!, граната дефектная!
– Как и ты, урод безрукий!
– Морду ему разбить мало!
Облегчение и негодование взрывной волной прокатились над оврагом. С ругательствами и пинками в адрес виновного. Все подбежали к Николаю с лейтенантом, лежащими на снегу. Лейтенант перевернулся, усаживаясь и подвигая колени к подбородку.
– Вставай, – толкнул он рукой Простова, – вставай, замёрзнешь!
