рюкзак.
Когда он попятился от койки, нам стало видно, что на ней сидит Марко Рамсей.
– Прошу прощения, – сказал он, глядя вниз на врача. – Я что-то не то съел?
Глава 9
Карассарим
– М-м-марко, – пролепетал Касс. – Т-т-ты же б-б-был…
– Он что… – пискнула Элоиза.
– Ты не… – начал я.
– …голоден? – закончил за меня Марко. – Да.
Элоиза издала такой громкий вопль радости, что он поставил брата Асклепиуса на ноги. Девочка запрыгнула на койку и обняла Марко.
Касс зайцем скакал с другой стороны, не переставая орать:
– Онтяоревен!
– И… Извините… – пробормотал Асклепиус, в шоке уставившись на Марко. – Подобного… никогда со мной не происходило.
Это на самом деле было невероятно. Марко победил смерть. Опять.
– С возвращением, – сказал я, – мальчик с тысячью жизней.
Марко притянул меня к себе и едва не придушил в изгибе между шеей и плечом.
– Что бы ты ни сделал, брат Джек, – проникновенно произнес он, – спасибо.
Я сам не был уверен, что именно я сделал.
Воспользовавшись тем, что усевшийся на койку Касс принялся в подробностях пересказывать последние события, я выпрямился и взглянул на зажатый в ладони осколок локулуса размером с пятицентовую монету. Что же все-таки произошло?
– В высшей степени удивительно… – услышал я голос Алии и почувствовал на своем плече ее руку. Она стояла рядом со мной и, улыбаясь, смотрела на Марко.
Рюкзак.
Я скользнул взглядом на рюкзак с двумя локули, который продолжал лежать на полу. Одной ногой я осторожно толкнул его к окну.
Но в тот момент этого никто не заметил.
– Вы знали, да, Алия? – спросил я. – Вы спросили, как долго он был мертв. Время смерти имеет какое-то значение?
Алия отвернулась:
– В истории достаточно описаний о возвращении к жизни тех, кого считали мертвыми. Общественность всякий раз приходила в буйный восторг, называя это чудом, божественным вмешательством и так далее. Но подобное происходит лишь в первые несколько минут после остановки дыхания. Человеческий организм переходит в своего рода состояние неопределенности… обратимую кому. Это пережившие ее рассказывают о белом свете, ангелах и херувимах, божественной музыке и прочем. Учитывая, как необычайно силен твой друг, я предположила, что это его состояние продлится дольше обычного. По крайней мере… я на это надеялась. Поэтому приказала врачу не мешать тебе.
Я улыбнулся:
– Спасибо.
Когда она вновь посмотрела на меня, у нее был совсем другой взгляд. Мягкий и открытый.
– Меня восхитила твоя решительность. И твой ум. Жаль, что я не знала кого-то похожего на тебя, когда была моложе.
Я кивнул, вспомнив, что она рассказала мне в ее кабинете:
