style="font-size:15px;"> – А вот. – Советница махнул рукой в сторону Родерии, без памяти валявшейся поперек постели, рядом с Николаем. – Королева Диодерия не поймет, с какой стати ее любимая фаворитка стала шицугехай какого-то мальчишки, пусть и черного моркота. И случилось это в даракале Шанталь лендерры Тристании. Боюсь, нам припишут бунт и измену.
– Давно пора растрясти вам тут порядки. – Я криво улыбнулся. – Кровопускание, правда, не выход, ну да ладно, разберемся. И для начала, Ларочка, о случившемся должны знать только те, кто сейчас находится в этой комнате.
– Рано или поздно все узнают, что случилось. Тебя не спрячешь. Как и ошейник на Родерии. – Валария так скривилась от моей фамильярности, словно зуб заныл.
– Не мои проблемы, – хмыкнул я. – Это будут проблемы тех, кто узнает и увидит. Они отупеют и ослепнут.
Валария вздрогнула, а Тристания радостно улыбнулась. Я задумчиво уставился на фаворитку, на шее которой начали проступать знаки подчинения. И они не были похожи на те, что носила Тристания. Они скорее напоминали ожог, тавро, какими на Земле метят скот. Это навело на мысль, что при подчинении имеет очень большое значение мое настроение. С Трис все было неожиданно и случайно. Лендерра отделалась легким шицу. А вот Родерия влипла по полной. Вся ярость из-за творимого местными с выходцами из моего мира сконцентрировалась на фаворитке, когда она начала истязать Кольку. И сила восприняла мое состояние как приказ.
Оставалось разобраться еще с одной проблемой, над которой следовало сначала подумать и найти пути проверки одной неприятной мысли. Если попаданцам тут всаживают фальшивую жизнь, то не стал ли и я обладателем такой подсаженной вселенной в голове? И не мерещится ли мне все это? А на деле меня сейчас пользуют во все дыры? От такого предположения стало… неуютно. Может ли сумасшедший проверить свою сумасшедшесть? Хороший вопрос, главное – вовремя. Я еще раз глянул на себя в зеркало. А ничего так голышок, симпатичный, коня им в мельницу! Все решим и со всем разберемся, пообещал я своему отражению. Я не философ Ленин, крови не боюсь, утоплю в ней не разбираясь. Но сначала…
– И зовите меня Террор.
Эльфийки настороженно уставились на меня, и Валария спросила:
– Разве Сахарок не лучше?
– Замолчи! – Тристания вскочила на ноги, обворожительно засветив сквозь струящуюся ночнушку некоторые части чудесного тела. – Ничтожество, ты не смеешь!
– Остынь, – приказал я, и лендерра послушно замолчала и замерла, склонив голову. – Пусть будет Сладкий Террор, я не против.
Валария почти испуганно уставилась на меня. Я же улыбнулся:
– Поверь, вам понравится. Знаешь почему?
Советница, сообразившая, что попала уже реально во что-то серьезное, дернула головой из стороны в сторону. Я провел кончиком языка по своей верхней губе и сказал:
– Потому что этот мир – мой.
Кажется, жизнь налаживаетя,
