Бог в тундре, Хвостов помнит всю жизнь. И достает, при надобности, их из памяти одно за одним, сверяет с дорогой и в полярную темень, и в светлую пору. Ему доставляет радость показывать странствователям родную землю. Он знает, его земли всем хватит.
Вот и завтра аргиш с бывшим хозяином, а теперь компаньоном Киприяном Михайловичем Сотниковым.
Крепко позавтракав, Киприян Михайлович с Александром Петровичем собирались в дорогу, ходили на цыпочках, чтобы не разбудить Кривошапкина, которого решили не брать на залежи.
– Лучше пароходом сходите по рыбакам. Посмотрите, как живут крестьяне низовского общества, – намедни посоветовал ему Сотников, – пока мы сбегаем к горам.
– И то правда, – согласился Михаил Фомич. – Но проводить-то я вас – провожу.
На том и порешили. Екатерина укладывала в большой кожаный мешок ковриги хлеба, рыбные котлеты, вяленую осетрину, копченые гусиные окорочка, пачки чая, сахара и галеты.
На крыльце стоял бочонок с питьевой водой, а рядом – баночка с дегтем.
Несмотря на жару, одевались потеплее. Кытманов с трудом пытался натянуть бродни. Кожа скрипела, казалось, вот-вот лопнет от его усилий.
Киприян Михайлович хотел помочь, но когда поднял один сапог подошвой вверх, то запричитал:
– Александр Петрович, это на младенца. Ноги сразу отекут. Ходить не будешь. В тундре это беда. Возьми сорок пятый. С пимами будет хорошо.
Катерина вынесла из чулана бродни, похожие на ботфорты.
– Вот, Александр Петрович! Больших нет. В них Енисей можно перейти. Почти в мой рост. Примеряйте.
Кытманов, мокрый от натуги, с радостью сказал:
– Спасибо, Катенька! Проверю твои бродни. Авось, сухим с гор вернусь.
Киприян Михайлович вынес четыре свернутых и связанных белыми веревками спальных мешка, потом два ружья, два патронташа, четыре накомарника.
– В тундру едешь на день – берешь припасы на неделю. Едешь на неделю – припасы на месяц. Тундра – не всегда понятная бывает! – как бы оправдывался Сотников. – В июле у нас может и снежок сыпануть, и дождь брызнуть. И зима, и лето вместе.
– А что, на нартах поедем по земле?
– Не по воде же. Хотя тундра летом – почти болото сплошное. Тунгусы ведь зимой и летом на оленьих упряжках аргишат. Со всем скарбом. На сотни верст. И стада перегоняют. Сейчас низовские ушли к Карскому морю, а затундринские – к Лаптевым. У моря гнуса и комара почти нет. Прохлада от воды.
К дому подъехал на первой нарте Хвостов, остальные четыре шли цугом. На последней – пастух Тубяку.
– По четыре олешка хватит. Поклажа небольшая, – подошел Мотюмяку к Сотникову.
– Знакомьтесь, Александр Петрович! Это проводник Хвостов, владелец полуторатысячного стада ездовых оленей. Надежный человек!
Кытманов протянул ему руку.
– Слышал, слышал о тебе.
Хвостов
