обсуждать, не идет ли одновременно другой процесс – проникновение Паука в мир и повседневную жизнь мистера Элиота? Мнение последнего на сей счет оставалось неизвестным. Вероятно, ничего подобного не происходило. Внешне он выглядел спокойным. Интересно отметить, что никто из близко знавших мистера Элиота людей даже мысли не допускал, что тот мог страдать неуравновешенностью или тем более нервным расстройством. Но те же близкие знакомые подметили, что он больше не появлялся в выставочных залах Королевской академии художеств, как и на матчах Итона против Хэрроу, что давало повод для подозрений: что-то с ним все же неладно. И не раз высказывалось мнение, что утомленный Пауком до предела мистер Элиот испытывал к нему тихую ненависть.
Так обстояли дела к тому моменту, когда случилось главное событие.
Часть I
Растхолл
Ноябрьский вечер в Оксфорде. Воздух не только сырой, застоявшийся, но и предательски холодный. Туманные испарения, поднимающиеся робкими привидениями и застилающие видимость в дальних концах улиц, создают по всему городу акустические трюки, обманывая слух, словно изнывающие от скуки радиотехники, то включающие, то выключающие звуковые эффекты в студии. Молотки каменщиков, занимающихся починкой мостовых, веками уберегая брусчатку от губительного воздействия природных факторов, в вечерней тишине стучат как десятки пишущих машинок одновременно. Небо делается на глазах свинцовым, меняя сизый оттенок на пепельный. Лишь кое-где солнце пробивается сквозь тонкие разрывы облаков и высвечивает их по краям пушистой бахромой. В наступающих сумерках готический, тюдоровский, греческий и венецианский стили сливаются в подобие фантастического архитектурного сна, полного бредовых фантазий. И туман, словно пользуясь наступающей темнотой, начинает жаться, сгущаясь, к стенам и бастионам, как будто первые основатели города, которых ограбили и с позором выгнали, теперь крадутся в ночи, чтобы отвоевать потерянное.
– Уэбстер!
Молодой человек, внезапно выскочивший из сторожки привратника, никак не прореагировал на оклик. Он был стройным, атлетически сложенным, но одет был совершенно нелепо. Вокруг шеи он обмотал свитер, полотенце, спортивную куртку и длинное кашне. Зато снизу красовалась только обувь и коротенькие шорты, скроенные так, словно сидение на корточках представляло собой единственно естественную позу для мужчины. Впрочем, столь необычное одеяние вполне естественно для только что вернувшегося с реки, и странной в этом молодом человеке выглядела лишь чрезвычайная поспешность движений. Он бежал как одержимый. Бежал, словно его действительно преследовали привидения. Не обратив внимания на возглас приятеля, он промчался через лужайку перед колледжем. Традиционно это каралось штрафом в пять шиллингов, если бы особо строгий преподаватель как раз выглянул в окно. Потом он споткнулся о черепаху, которую держали студенты,
