Один ты меня за дуру не держишь. Твой братец явно нацелился на твои деньги. Точно ничего не скажу, сам понимаешь, мне документы видеть надо бы, но сдается мне, есть там определенная заковыка, которую поправка позволяет обойти. И искушение велико. Может, будь я понаивней, и решилась бы… а что, остаться опекуном при малолетнем ребенке до достижения им двадцати одного…
– Если тебе позволили бы…
– Вот именно, Мэйни. Видишь, как мы замечательно друг друга понимаем! У твоей семейки большие запросы, и еще один игрок им без надобности. Думаю, они бы предложили мне отступные… поначалу. А если бы не согласилась, то…
Молчание было выразительным.
– Лисс, ты же не всерьез.
– Всерьез, дорогой, более чем всерьез… от твоего братца падалью несет, и поверь мне, дело не в том, что он редко в душ заглядывает.
Алиссия гордилась своим чутьем, якобы доставшимся от бабушки-масеуалле, которая в далекие годы Освоения перебивалась предсказанием судьбы. Но вот существовало ли оно где-то помимо воображения Алиссии – вопрос.
– Так что, дорогой, еще раз повторюсь, будь осторожен.
– Буду, – Мэйнфорду подумалось, что звонок этот принес куда больше полезного, нежели он рассчитывал. – Скажи, Лисси, ты еще медведей своих не забросила?
– Обижаешь, – теперь в голосе ее промелькнуло удивление.
Понятно, прежде Мэйнфорд интереса к коллекции не проявлял.
– Нужна консультация…
– По игрушкам? – уточнила Алиссия.
– Есть в наличии медведь. Старый довольно, с виду ему лет десять, а то и побольше будет. Потрепанный изрядно, но видно, что в свое время он стоил немало.
– Любопытно. Опиши подробней.
– Ну… высота где-то дюймов десять. Основа – горный шелк. Поликристаллы. Наполнитель – уж извини, не скажу, но пропитывали альвийскими зельями. Запашок до сих пор сохранился.
– Аромат, – машинально поправила Алиссия. – Это от тебя после суток запашок был.
– Хорошо, – спорить с бывшей пассией Мэйнфорд не собирался. – Уцелевший глаз не стеклянный. Извини, в камнях я не силен, но кажется что-то из полудрагоценных. Еще номер имеется…
– Номер – это чудесно… записываю.
– Тринадцать сорок пять. И тройное «V».
– Как ты сказал?
– Тринадцать сорок пять. И такое следом, тройное «V», – терпеливо повторил Мэйнфорд. – Говорит о чем-нибудь?
Явно говорит. Иначе Алиссия не стала бы молчать, а она молчит, напряженно обдумывая, следует ли делиться информацией. И чем дольше молчит, тем больше у Мэйнфорда возникает сомнений.
– Дорогой… а ты уверен?
– Уверен.
– Интересно…
– Лисси!
– Не спеши, – мурлыкнула она. – Мне надо кое-что уточнить… кое-что… а этот медведь… можно на него взглянуть?
– Боюсь, что не выйдет.
Вряд ли Тельма обрадуется
