style="font-size:15px;"> Зал выглядит небольшим, но расстояния здесь обманчивы, да и время течет иначе. Сколько прошло там, снаружи? Часы? Дни?
Крылатый змей расправил обсидиановые крылья. Он очень похож на Кохэна, только слеп. Из пасти его волнами спадает каменный язык, а глаза тускло мерцают.
Змей первым встал на ее пути.
– Я не знаю, существуешь ли ты на самом деле… – Тельма протянула руки, все еще покрытые перьями, – или же являешься очередной визуализацией…
Смешно звучит.
– Ты страж его. Но я не желаю ему вреда.
Змей клокочет.
Смеется.
– Я пришла забрать его. Без меня он не справится.
Мэйнфорд на столе рванулся, пытаясь одолеть цепи.
– Не знаю, что именно его спеленало… и если вы, то отпустите… если ты и вправду бог… – Тельма запнулась, не представляя, как именно надлежит говорить с богами. – Ты заперт. Ты не можешь уйти отсюда, в этом дело? Но ты хочешь вырваться?
Она коснулась крыльев, чьи грани были остры, словно ножи.
– Но ты способен дотянуться до него, так? Почему он? Там, снаружи, есть твой потомок. Тот, кровь которого позволяет слышать вас. Он похож на тебя. У него тоже есть крылья. Я видела сама…
Змей уступил место созданию, которое, верно, когда-то было женщиной. Тельме так подумалось, хотя от женского в квадратной коренастой этой фигуре, созданной из сердолика, были лишь груди. Из них сочилось молоко.
И богиня, набрав горсть его, поднесла Тельме.
– Я не знаю, что это, но… если ты тоже бог, то спасибо, – она преклонила колени, не из страха, но из осознания, что так – правильно.
Только так правильно.
И когда на голову легла когтистая лапа очередного существа, зажмурилась.
Она ощутила легкую боль – когти разрезали кожу на лбу.
Холодные губы прильнули к ране.
…но ей позволено было приблизиться.
– Мэйни…
То, что лежало на столе, не было в полной мере человеком. Теперь Тельма видела его, своего Зверя, такого сильного и в то же время беспомощного.
Крылья.
Чешуя.
Когти.
И неуловимое сходство с каждым из шестерых Стражей.
– Мэйнфорд, пожалуйста…
Она не знала, что делать дальше. В учебниках говорилось, что ключ всегда индивидуален.
Ключа не было.
И замка не было. Цепи уходили в пол. А Мэйнфорд метался, рычал, и на груди его сами собой возникали кровавые руны.
– Тише… Мэйни, слушай меня… слушай меня внимательно, – она закрывала руны руками, пыталась стереть, но лишь пачкалась в его крови, которая сила, а на вкус – сок гранатовый. И Тельма, сама уже не вполне человек, слизывала эту кровь тонким раздвоенным языком. – Ты должен сам… осознать сам… ничего этого на самом деле нет…
Он замирает ненадолго.
Слышит ли?
В желтых глазах, в клинках зрачков нет ее отражения женщины-птицы.
