семья Сталина в ту пору собиралась на таких обедах. Реденс кончил так же, как многие другие люди: был арестован и выслан, позднее же – казнен. Его жена Анна сильно переживала гибель мужа и от горя лишилась рассудка. То была большая трагедия в семье Аллилуевых. Надежды Сергеевны уже в живых тогда не было, она погибла раньше.
Так перебираю я в своей памяти различные встречи с поляками, с которыми мне приходилось общаться, работать и дружить, и вспоминаю о них с теплым чувством, а одновременно с содроганием думаю о периоде, когда Сталин поднял «бдительность», которая тысячам людей стоила жизней. Были ли вообще польские агенты засланы к нам Пилсудским? Наверное, да. А другими разведками? Безусловно, потому что разведки всегда засылают к другим своих агентов. Но в том-то и состоит мудрость государственного деятеля, чтобы он не смешивал честных людей с агентами. Иначе получится так, как, увы, получилось у нас. В результате мы оголили свой общественный фронт, и лучшие люди, которые заслуженно выдвинулись во время революции и после нее, заняли командное положение в партии, армии, государстве и хозяйстве, были истреблены, в первую голову – поляки.
Они расплачивались за неумную политику главы польского государства Пилсудского, врага Советской власти. Когда в 1936, 1937, 1938 годах развернулась настоящая «погоня за ведьмами», поляку трудно было где-то удержаться, а о выдвижении на руководящие посты не могло быть и речи. Все поляки были взяты в СССР под подозрение. Эти настроения подогревались еще и тем, что по мере ухудшения международной обстановки руководители Польши углубляли свою антисоветскую линию.
Та же политика продолжалась после смерти Пилсудского. Как-то позвонил мне в Киев Сталин и предупредил: «Вы обратите большее внимание на границу с Польшей, я бы вам посоветовал почаще туда выезжать самому». Вторично он позвонил, чтобы обратить мое внимание на Каменец-Подольский: «По сведениям, которыми располагает наша разведка, поляки готовятся захватить Каменец-Подольский и через него развернуть наступление по направлению к Черному морю». Насколько это было реально? Следовало ли тому верить? Трудно сказать. Сейчас очевидна сомнительность, если не невероятность таких планов. Никаких реальных возможностей у Польши к тому не было. Сталин вообще сохранял самое острое недоверие к Польше. Отчасти оно было обоснованным и подтвердилось фактами, когда началась Вторая мировая война.
Однако свое недоверие к руководителям буржуазно-помещичьей Польши Сталин направлял против любого поляка. Ему представлялось, что эти люди только и думают, какой бы и где нанести вред нашему государству. Когда началась расправа с «врагами народа», атмосфера накалилась до того, что представители компартии Польши в Коминтерне все были арестованы и уничтожены, а решением Исполкома Коминтерна ее вообще распустили[160]. Тогда я работал первым секретарем Московского комитета партии и помню, как после ареста очередной группы всем известных политических деятелей
Польскую компартию по решению Коминтерна распустили в 1938 г. Всех ее лидеров, в то время находившихся в СССР, расстреляли.
