style="font-size:15px;"> – Ой, извините! – это сказала не девочка, а её мама, невысокая, полноватая, с озабоченным лицом, которая честно пыталась поспеть за дочкой.
– Да ничего, – сказал я маме и, присев, обратился к девочке. – Здорово бегаешь! Ты об меня не ушиблась?
Девочка смотрела мимо. Или в неизвестное мне измерение. Я уже научился узнавать аутичный взгляд – взгляд человека, живущего в особом пространстве, мало пересекающемся с тем, в котором мы с ним находимся.
– Не разговаривает она, – привычно пояснила мама.
И тут же бросилась вслед за дочкой, которая на большой скорости с визгом рванулась вперёд…
Писатель читал какие-то рукописные листки, с лёгкой ошеломлённостью покачивая головой.
– Глядите, – он передал мне один из листков.
Немного странным, крупным почерком, без знаков препинания и без единой ошибки там было написано стихотворение:
Мне нравятся ночь и день
Мне нравится их непохожесть
Их шитость тоже нравится мне
Шитость звёздами и Солнца лучами
Мне нравятся их чудеса и тайны
Шитость читаемой Книги событий
Книги которую пишет Бог о мире
– Хорошие стихи, – сказал я.
– Очень хорошие, – уточнил писатель. – Вот ещё. Тот же почерк:
Лошади тёплые лошади
Теплом живым растопите мой страх
Лошади быстрые лошади
Галопом мой страх разнесите в ветрах
И все проблемы не так уже важны
Когда я гляжу с лошадиной спины
– Ваши? – спросил я.
– Да нет… – вздохнул писатель. – Если я назову автора, вы не поверите.
– Ну, я тут уже ко всему готов. Называйте.
– Лучше покажу. Только имейте в виду, я серьёзно.
И он показал… Нет, я не был готов ко всему.
– Невозможно! – помотал я головой. – Она же не разговаривает!.. И вообще…
– Она, точно, – кивнул писатель. – Недавно мать обнаружила, что её Соня умеет читать и писать. Писать – если ей руку поддерживают. Теперь вот стихи написала. Она маленькой выглядит, но ей восемь.
– Ну что, на тренинг для родителей идёте? – возле беседки возник Игорь, шевелюра которого уже слегка растворялась в наступившей темноте.
Только сейчас я заметил, что день закончился. Впрочем, горели фонари, ярко светились широкие окна корпусов, всюду мелькал народ. Только детей уже почти не было видно.
Не помню, что мы ответили на Игорев призыв, но наш ответ был и не нужен. Игорь увлёк нас за собой столь естественно, что возможностей для раздумий не оставалось. По дороге к клубу шлейф кометообразного психолога продолжал расширяться, и туда мы вошли уже довольно большой компанией. Я был здесь не самым молодым и не самым старым. Когда выяснилось, что нужно будет участвовать
