плакала ли она, когда ты взял у нее ребенка?
– Нет, не плакала. Она сказала: воля моего властелина пусть будет моей волей!
– Хорошо. Если бы она плакала, то тоже была бы убита. Кто же был при ней?
– При ней была Мать Небес!
Чака нахмурил брови.
– Унанди, моя мать? Зачем она там была? Клянусь, хотя она и моя мать, если бы я думал… – И Чака остановился. На минуту он замолк и затем продолжил: – Скажи-ка, что у тебя в этой циновке? – Он указал концом своего ассегая на узел за моими плечами.
– Лекарства, король!
– Ты носишь с собой такое количество лекарств? Да их хватило бы на целое войско. Разверни циновку и покажи, что в ней!
Скажу вам откровенно, отец мой, что от ужаса у меня кровь застыла в жилах. Если бы я открыл циновку и он увидел ребенка, тогда…
– Это тагати, оно заколдовано, мой повелитель. Не следует смотреть лекарства!
– Открой, говорю тебе! – возразил он гневно. – Что? Я не могу видеть то, что должен глотать? Я, величайший из королей?
– Смерть есть лекарство королей! – ответил я, взяв в руки узел, и положил его как можно дальше от него, в тени изгороди. Затем нагнулся, медленно развязывая веревки. Капли пота текли по моему лицу, подобно каплям слез. Что делать, если он увидит ребенка? А что, если ребенок проснется и закричит? Я должен буду вырвать копье из рук короля и ударить его. Да, решено! Я убью короля и затем себя самого. Наконец циновка была развязана. Сверху лежали коричневые корни целебных трав, а под ними бесчувственный ребенок, завернутый в мох.
– Скверная штука! – сказал король, нюхая щепотку табаку. – Смотри-ка, Мопо, какой у меня верный глаз! Вот тебе и твоим лекарствам! – С этими словами он поднял ассегай и намеревался пронзить им узел, но в эту минуту, когда он прицелился, мой добрый змей внушил королю чихнуть, и вследствие этого копье пронзило только листья моих целебных трав, не задев ребенка.
– Да благословит небо короля! – сказал я, как того требовал обычай.
– Спасибо, Мопо, это хорошее пожелание, – сказал король. – А теперь убирайся! Следуй моему совету. Убивай своих, как я убиваю своих. Я делаю это для того, чтобы они не надоедали мне. Поверь мне, лучше потопить детенышей льва!
Я поспешно завернул узел, руки мои дрожали. О, если бы в эту минуту ребенок проснулся и закричал! Наконец я завязал узел, встал, поклонился королю и, согнувшись вдвое, прошел мимо него. Не успел я переступить ворота интункулу, как ребенок начал пищать. О, если бы это случилось минутой раньше!
– Что это, – спросил меня один из воинов, – спрятано у тебя под поясом, Мопо?
Я не отвечал и бежал, не останавливаясь, до своего шалаша. Когда я вошел, обе мои жены были одни.
– Я вернул ребенка к жизни! – сказал я, развязывая узел.
Анади взяла ребенка и стала его разглядывать.
– Мальчик кажется мне больше, чем был!
– Дыхание жизни вошло в него и раздуло его! – объяснил я.
– И глаза его совсем другие, –
