был известен заранее. Бруклин никогда не предлагала Арону развлекаться вместе с нами.
Она закатила глаза, словно мой вопрос был бессмыслицей.
– Чарли, ты же знаешь – в клубах не ждут парней. Кроме того, Крошка будет постоянно дергаться и опекать тебя.
Пока мы убирались перед закрытием, дверь, ведущая из кухни в зал, распахнулась. Вошел мой отец, и я поймала на себе его твердый, пристальный взгляд. Он пригвоздил меня к земле, вновь напомнив о совершенной ошибке.
Когда он скрылся в недрах кухни, я посмотрела на Бруклин.
– Ладно, – пробормотала я, решив, что она, быть может, права и отцу надо дать время успокоиться. – Я пойду.
Глава третья
Бруклин наверняка понимала, что у меня были сомнения, и очень большие.
Я осмотрелась. Что-то здесь казалось неправильным. Большинство клубов находилось на окраинах и при этом пряталось в индустриальных районах, но это место было темнее и грязнее, чем любое, где мы бывали прежде.
С улиц позади до нас донеслось слабое потрескивание громкоговорителя. Сообщение было настолько приглушенным и невнятным, что если бы я не помнила его наизусть, то не сумела бы разобрать слова: «ВСЕГДА НОСИТЕ С СОБОЙ ПАСПОРТ».
Казалось, даже королева махнула рукой на эту часть города.
– Серьезно, Чарли, перестань волноваться. Мы в нужном месте.
Кирпичные здания были покрыты слоями выцветшего граффити. На земле среди гниющего мусора валялись окурки. К отвратительной вони разлагающихся продуктов добавился запах человеческих отходов, и я едва сдерживала подступающую тошноту.
Как ни странно, здесь не было новых бездомных из класса слуг, которые заполонили весь город и спали теперь на улицах и тротуарах, укрывались в подъездах и аллеях, рылись в мусорных баках в поисках остатков еды и клянчили мелочь.
Пока мы шли, я слышала – и чувствовала – далекие ритмы музыки, которые пытались вырваться на свободу, доносясь из расположенного перед нами склада.
Бруклин остановилась, указав на пятно красной краски, видневшееся ближе к концу улочки.
– Я же тебе говорила! Вот он.
Ошибиться было трудно: это оказалась единственная недавно выкрашенная дверь. Возможно, впервые за многие годы. Или даже за десятилетия.
Бруклин вырвалась вперед и взбежала по двум ступенькам на каблуках, казавшихся чересчур высокими; эти туфли когда-то принадлежали ее матери. Я взглянула на свои простые сандалии, коричневые кожаные ремешки которых оплетали мои голые лодыжки.
Она постучала в закрытую железную дверь, выкрашенную в алый цвет. Звук тут же поглотили доносящиеся изнутри ритмичные басы.
Она постучала вновь, на этот раз изо всех сил колотя по двери кулаком.
Ничего.
Я отодвинула ее в сторону.
– По-моему, надо просто войти. – Я ухватилась за железную ручку и потянула на себя. Когда дверь открылась,
