И на лицо Кривошеева легла тень досады, ведь он так и не приблизился к ответу.
«Прокололся», – укорил он сам себя, бегло пробежавшись взглядом по лицам присутствующих в робкой надежде на то, что, может, заметит то, что ранее упустил.
Но ничего: все те же, правда уже изрядно хмельные, лица офицеров Советской армии разных мастей и должностей.
– М-да… – Кривошеев поднялся из-за стола, и стал пробираться к выходу.
Ночь выдалась на редкость тихой и спокойной. Легкий ветерок принес вперемешку с пылью и успокаивающую прохладу, о которой так мечтаешь днем, сидя в душной палатке или, того хуже, находясь под прямыми палящими лучами солнца.
Кривошеев вдохнул полной грудью веющий живительной прохладой ночной воздух.
На душе было тяжело.
С момента исчезновения отряда разведчиков прошло чуть больше месяца, и время стремительно неслось вперед, разбивая надежды на спасение хотя бы кого-то из пропавших бойцов. А Кривошеев пока смог лишь выделить десять офицеров, которые могли знать о выходе отряда и сдать информацию афганским моджахедам. Но кто из них был предателем, он по-прежнему не знал.
Результат, мягко говоря, не ахти, если учесть, что на кону стояли жизни людей.
На улицу вышел начальник продовольственного склада и, будучи не совсем трезвым, с трудом опустился на стоявшую у палатки скамейку, устроившись рядом с Кривошеевым.
Капитан что-то начал рассказывать Кривошееву, фамильярно хлопнув его по плечу, на что тот не обратил внимания, так же как и на сам рассказ, сдобренный резким алкогольным запахом от выпитой самогонки.
Начальник продсклада закурил.
Кривошеев поморщился: не переносил табачного дыма, но промолчал.
Начальник продсклада ушел минут через десять и в воцарившейся тишине Кривошеев снова задумался, но, как оказалось, ненадолго. Его размышления прервал неожиданно появившийся Киреев Рустам.
– О чем задумался, дорогой?
Рустам нравился капитану: честный, открытый, не переносящий лжи и лукавства. И с ним всегда приятно поговорить как о службе, так и о жизни, о женщинах.
– Позволишь присесть? – спросил он у Кривошеева.
– Конечно, Рустам. – Константин рукой указал на скамейку.
– Я не знаю, чем обеспокоены твои разум и сердце, – словно восточный мудрец произнес он, – однако вижу, что это вызывает у тебя печаль и тревогу.
– Ты проницателен, – сухо ответил Кривошеев. – Только не так все красиво в действительности, как на словах.
Киреев понимающе кивнул:
– Обрати взор внутрь себя и найдешь ответ.
– Восточная мудрость? – съязвил Кривошеев.
– Нет, – ответил Киреев, вставая со скамейки. – Ницше.
– Эй! – окликнул Рустама Кривошеев. – Сколько мне еще до дороги в Рай?
– Ты близок, капитан, – не оборачиваясь, ответил Киреев. – Сам не осознаешь насколько.
Глава: 1982 год (часть II)
ПВД
