он сказал мне, что не в одном паспорте дело и что за три дня до меня здесь проезжал один барон в четырехместном экипаже с шестеркой лошадей (экипаж был совсем как мой), а потом его отправили в Париж, и, говорят, он погиб там на эшафоте. В ответ на это я не проявил ни удивления, ни беспокойства и тут же послал своего курьера в здание муниципалитета, чтобы высказать жалобу на задержку. Наконец мне вернули паспорт, на котором было проставлено заглавными буквами «СМОТРЕН», но без указания где, когда и кем.
Я благополучно добрался до Кале, и первая фигура, которую я там встретил, был капуцин – с пудреной головой, в башмаках и белых чулках. Я тут же вспомнил, несмотря на несходство в одежде, монаха из книги Стерна, тем более что я оказался в том же месте и в той же гостинице «Dessein»![11] Я хотел подойти к нему с вопросом, чем вызвана такая перемена одежды, но «altri tempi, altre cure»[12] – он ловко от меня ускользнул, опасаясь, очевидно, скомпрометировать себя, если будет отвечать на мои вопросы.
Оказалось, что ужасный шторм потопил много кораблей в море и разбил некоторые суда даже в самом порту. В течение уже трех дней сообщение между Кале и Дувром было прервано. Я ожидал возможности отплыть к месту назначения. Каждый день я видел обломки кораблей, прибитые к берегу, читал газеты, приходившие каждые двадцать четыре часа, слышал, как распевали революционную «Ca ira» на каждой улице.
Наконец, когда я уже терял терпение в ожидании попутного ветра, я смог добраться до Дувра, а оттуда – до Лондона. Здесь меня ожидало письмо от Эварта, в котором он сообщал мне, что находится в Бафе. Он надеялся, что я приеду повидать его, так как сам он был настолько болен, что не мог в ближайшее время отправиться в Лондон; тут же он сообщал мне, что предупредил Питта о цели моей миссии и что я буду принят им благосклонно.
Я получил от г-на Букатого все необходимые сведения и посоветовался с ним, как с человеком опытным, хорошо знавшим Англию и Лондон, поскольку он провел здесь часть своей жизни. Было условлено, что я, прежде чем увидеться с г-ном Питтом, должен выполнить все обычные формальности при дворе. Таким образом, я был представлен королю, королеве и принцессам. Я присутствовал при закрытии сессии парламента, где видел князя де Галля, герцога Йоркского и других членов семьи. Через несколько дней я написал г-ну Питту, чтобы он назначил мне день и час, когда я смогу с ним встретиться. Я получил от него очень вежливый ответ, написанный его собственной рукой, затем отправился на встречу с ним к назначенному времени. В первую нашу встречу, которая длилась более двух часов, г-н Питт больше слушал меня, чем говорил сам, желая уяснить себе мотивы, выдвигаемые против уступки Торуня и Гданьска. Он внимательно выслушал, не прерывая, все, что я мог сказать ему по этому поводу. У меня под рукой была докладная записка, о которой я уже упоминал, – та, которую мне вручили в Амстердаме. Она была очень хорошо составлена и, при всей ее пристрастности, содержала все нужные аргументы, которые только можно было
Дословно «намерение» (франц.). (Примеч. пер.)
Другие времена – другие заботы (итал.). (Примеч. пер.)
