надо бы в мастерскую отдать.
– Куга? – вмешивается Лиза.
– В мастерскую, – объясняет Олечка, – там дядя сапожник работает, у него и машинка специальная есть – сапожки зашивает…
– Сапагная, га? Сапагная махынка?
Пьём вместе сок.
– Налей мне, Лизанька.
Отливает из своего стакана. Я пью – она смотрит, улыбаясь:
– Поннавийся сёк?
– Вкусно!
– А! Вкусьно! – смеётся она и тоже пьёт. – И мне вкусьно!
Едим сухарики.
– Са солем, га?
– С солью, – поправляю я. Это у неё из деревни ещё – такие вольности в склонении я заметил в речах Сашеньки и Леночки. Диалектное?
Попросила слепить медведя из пластилина.
– Вот ушки, вот голова, – леплю я.
– А где апки навиху (лапки наверху)? – ворчит она, отстраняется и говорит немного манерно. – Какой ск’анный (странный) мегвег у кибя!
Утром:
– А куга кы?
– На работу. На работу, душа моя.
– А бабухка не пойгёт на абоку?
– Нет, бабушка отдыхает.
– А кы потиму не агыхаех?
– Ну, бабушка старенькая…
– А кы новинький? – и смотрит пристально. – Га?
Я смеюсь и соглашаюсь.
– А бабухка не совсем стаинькая, – защищающим тоном говорит Лизанька, – совсем стаинькие с к’юхкой (с клюшкой) ходюк… – и неожиданно смеётся, – топ-топ-топ! И п’ямо в суг’ёб!
Это – рассказывает Олечка – она однажды на улице видела, как старенькая бабушка на улице нечаянно зашла в сугроб.
– Маминька не пойгёт на абоку, – продолжает Лизанька, – и я не пойгу. Пакамухка кы абочий, а мы гамахние (домашние).
Это уже Олины уроки. Мы смеёмся, и Олечка опять рассказывает, что иногда Лиза говорит, что у неё тоже есть работа – на диванчике, что у неё легче работать, чем у отесиньки, у него «зёсько» (жёстко), а у Лизаньки мягко – пусть отесинька у неё лучше работает.
Лиза тоже слушает всё это, кивает головой в подтверждение и повторяет:
– А?.. Пайгём у миня абокать?
– Что ж, ты и денежки мне платить будешь?
– Какие? – не понимает Лизанька.
– Желательно – большие…
Смотрит, соображая, и отвечает честно:
– Не зьнаю…
Перед сном Лизанька прикладывается к иконкам (стоя на письменном столе – Оля придерживает её за спинку). Взяв образ св. Ольги, старательно целует его и что-то долго шепчет. Потом, приподнимаясь на цыпочки, ставит икону на полку. Олечка спрашивает:
– Лизанька, что ты говорила княгине Ольге?
– Свякая Ойга, спаси маминьку, отесиньку… и миня, и бабухку.
Всё-таки печалью веет от этих страниц – бежит, бежит время… (уж не из Марка ли Аврелия эта моя печаль? читаю на немецком, и
