швейцарцев) исходит от этой прозы. Когда я прочитал галицийские повести Захер-Мазоха, то чуть ли не произвёл его в «австрийские Тургеневы». Но Гофмансталь – это декаданс, со всеми его переливами (импрессионизм, неоромантизм, гедонизм – наслаждение игрой в прекрасное, наряду с надрывом и отчаянием), поэтому он менее национален и менее интересен. Странная нация, сплавленная из немцев, славян и евреев. Она дала миру Герцля, Шёнберга, Фрейда, Кафку и Гитлера – всё экстремисты. И это – при некой «легковесности» общей культуры (оперетка, фельетон). Почему-то никто не занимается «австрийской литературой» как явлением. Может быть, из-за «легковесности»? Эта культура, как кажется, не имеет своего «родного» слова – природного, и потому – только психологична, не всходя к онтологии (зато – необыкновенно узорчата).
Я съездил в Нижний – поездом. Но до Чугуновых добрался без приключений и в шесть утра уже звонил им в дверь. Володя открыл не сразу, заспанный, но вмиг обрадовался. Мне же пришлось разочароваться: ни в пригороде, ни в самом городе (мы обошли несколько мест) устроиться так, как мы бы с Олею желали, невозможно. Начитался в гостях современной беллетристики – до оскомины. Чугунова соблазняет идея вступить в союз писателей. Непонятная прихоть (и, по-моему, опасная).
Вернулся через два дня, самолётом. Уже наигрался с Лизанькою.
– А помних, – говорит она мне, – быв акой с’учай?..
– Был! Был такой случай! – смеюсь я и слушаю её жадно.
Посидел сегодня часа два в библиотеке – читаю письма Хомякова. Осталось страниц сто, но когда дочитаю – Бог весть! Татьяна Ивановна сосватала меня покровскому старосте (всё равно, мол, дома сидишь), и я – по крайне мере, до Пасхи – буду помогать в храме. Завтра выхожу – к восьми.
Из Хомякова: «Последствия Протестантства будут громадны только в смысле политическом: оно дало неверию право гражданской свободы, отделив государство от Церкви…»
Западная литература домогалась этого чуть ли не пятьсот лет, изображая патеров и монахов в виде, достойном посмеяния. По идее, в христианском обществе, в государстве, где живут христиане по христианским заповедям, безбожник должен быть изгоем, он – потенциально опасен, как представитель «противоположной стороны» (ведь «третьего не дано»), пусть даже он сам так не считает, так не думает и не верит в это. И нужны были века упорной работы, чтобы повсеместно вселить в головы представление о том, что христиане не просто «черны, как все мы», но гораздо хуже и гаже со своим лицемерием.
Что ж, теперь христиане становятся изгоями. Впрочем, это норма христианства.
По календарю Радоница завтра, но владыка перенёс её на сегодня – завтра улицы будут перекрыты. На службе мы были вчетвером – у нас пятый день гостит Миша… А я пропадал в соборе – оказывается, в жизни при храме десятки мелких случаев, когда требуются крепкие руки, быстрые ноги и реактивная голова. И я там был не один – сменяясь, каждый день делом занимались около полутора десятка помощников (я был самым молодым
