мои отговорки она обычно отвечает укорительным взглядом, но аргументов не находит.
Лизанька перевязывает куклу ленточкой:
– Смоки («смотри»! – хотя, пожалуй, она уже говорит не просто «смоки», а уже подыскивается под истинное звучание: «смок’и»), как я завинува (завернула)! Как я жёсько зак’епила (закрепила)!
Разглядывает патриарха Пимена – на церковном календаре, что висит у нас над столом.
– Это патриарх, Лизанька. Самый главный батюшка…
– Самый гамный батюхка, – с уважением повторяет она, – и в с’япе (в шляпе)…
– Это – митра.
– Ско (что)? – переводит она на меня свои чистые глазки.
Морщась, я полощу рот водкой (зуб болит).
– А ки тё деваешь? (а ты что делаешь?)
– Лечусь, Лизанька.
Смотрит внимательно и вдруг смеётся:
– А помних, отесинька, ви вино пии? (вы вино пили)
– Где? когда?
– Кам, в дивене… (там, в деревне)
И, скроив гримаску, хихикает:
– Хи-хи!
Обедаем; Лиза уже соскользнула с колен маминьки – нашла себе занятие с пустыми бутылками (всё стоят на кухне, не умеем сбыть, а Оля чуть ли не ежедневно покупает минеральную воду).
– Смок’и, – показывает, поднимая, тёмно-зелёную бутылку, – понная букивка (полная бутылка).
А она пустая.
На номере в библиотеке у меня лежат «Богословские труды» Хомякова, но я углядел в каталоге книгу Самарина «Иезуиты и их отношения к России» (М., 1870 – третье издание за четыре года; издал всё тот же Пётр Бартенев, редактор «Русского Архива», основанного им по мысли Хомякова) и не утерпел – прочитал залпом, в два приёма.
Кратко: впервые иезуиты явились к нам в свите Самозванца (не считая Поссевина, который сразу же отметился у нас предательством), с ним же и были изгнаны; потом прибыли в свите послов Немецкого императора и недолго благоденствовали под покровительством тогдашнего «прогрессиста» – князя Василия Голицына (прогрессисты и либералы удивительно последовательны в своём стремлении нанести хоть какой-нибудь вред своей нелюбимой родине). По просьбе патриарха Иоакима в 1688 году их выпроводили за Литовский рубеж за счёт казны; в спешке отцы-иезуиты оставили московитам свою любовную переписку. В третий раз пробрались при Петре, но тоже ненадолго – были высланы в 1720 году. При Екатерине II иезуиты были приобретены Россиею вместе с Белоруссией (1772 г.), но были поставлены под строгий надзор:
«Судьба послала Екатерине даровитого и вполне сознательного сотрудника в лице литовского дворянина, впоследствии архи епископа, а ещё позднее митрополита Сестринцевича, в продолжении полустолетия управлявшего всею Латинскою церковью в пределах России.
На этом поприще он был для Екатерины тем самым, чем были при ней Суворов и Румянцев по военной части, Потёмкин по делам восточной политики, Бецкий по общественному призрению и воспитанию,
