повышения по службе старшему лейтенанту не видать, как морщин на собственном лбу. Если только в зеркале… Он, как и многие другие офицеры не жаловал солдат сочувствием и, тем более, любовью. И вообще не считал их за людей. Смотрел на них, как на дармовой рабочий скот. В этом смысле все солдаты были для него совершенно равными. И в критической ситуации, тем более, в ущерб собственному продвижению по службе, он никогда бы не предпочел кого-либо из них в назидание остальным. «Почему одна свинья должна сидеть в тюремной клетке по вине другой? – хладнокровно рассуждал Папахин. – Не слишком ли много чести – для таких вот Кружилиных, чтобы ради них суды устраивать?! Да, вся армия по локти в крови! На то она и – армия! Что – ее, за это судить, что ли? Поэтому ни о каком криминале в его роте и речи быть не может! Просто, выясняя отношения, ребята немного повздорили». Такая точка зрения вполне устраивала Папахина. А, значит, придерживаясь ее он, прежде всего, отстаивал собственные интересы. У него не мелькнуло даже тени сомнения, что его карьера при любых самых неблагополучных обстоятельствах, которые порой сопутствовали его судьбе, все равно, сложится удачно. Офицер хорошо понимал, что испокон веков все люди выясняли отношения между собой. И каждый из них всеми силами пытался доказать, что он – лучше и достойнее своего соперника. И к одному из них приходил успех лишь потому, что на голову второго сваливалась неудача. Папахин потому и выбрал армейское поприще, что оно давало ему главное преимущество – власть над людьми.
Вслед за одним наказанием Красногубов неизвестно за какие грехи тут же получил новое – наряд на работу в столовой. Он мыл посуду, драил полы, чистил картофель. Его было такое множество, что любому-другому это напрочь отбивало всякое желание браться за кухонный нож. Но Виктору работа пришлась по душе. Ведь теперь, что касалось картофеля, некоторых других овощей и круп, которых на кухню доставлялось всегда в избытке, он ел столько, сколько его душе было угодно. Нужно было только не полениться их приготовить… За первым нарядом Красногубов схлопотал второй, потом третий. Он нарочно грубил товарищам по службе, имевшим более высокое звание и неохотно выполнял их приказы. Имел неряшливый вид. Папахин пользовался всякой возможностью, чтобы Виктор находился в роте, как можно, меньше. Так офицеру было спокойнее. В конце концов, он добился того, чтобы по приказу командира полка Красногубова перевели в хозяйственный взвод на постоянное место службы. От этого оба: и командир, и подчиненный только выиграли. Первый оттого, что избавился от плохого солдата. Второй – от чрезмерно деспотичного военачальника. Виктор получил то, чего хотел. Он теперь не особенно страдал от голода. И до конца службы так раздобрел, что прибавил к своим ста десяти еще килограммов тридцать с гаком. При этом он не выглядел толстым. Просто слегка раздался в плечах. Да, лицо его лоснилось от сытости.
Папахин назначил себе нового помощника на место Кружилина, и тот, используя всевозможные непопулярные методы, добросовестно нагонял страху на солдат. Ведь Папахинская рота претендовала на то, чтобы получить
