поэмы «Инок» не далеко, и кто знает, кто знает, что ожидало бы меня в будущем?
Известно, что, некие, умалчиваемые биографами, драматические события семейной жизни принудили Дмитрия Дмитриевича уйти в Николо-Угрешский монастырь. Мне же думается, что драматические события семейной жизни здесь ни при чем. Он изначально стремился к исходу. И если бы я занялся исследованием жизни своего однофамильца, уверен, я бы нашел тому подтверждения. Но исследование жизни Дмитрия Дмитриевича не входили в мои планы, так как никакого отношения к нему, равно как и к его бабушке, я не имею.
Вот зачем, скажите на милость, мне думать обо всем этом?
А вам?
Я же – не Дмитрий Дмитриевич. Даже не Андрей Дмитриевич, светлая память отцу водородного чуда.
Я – Андрей Сергеевич.
Как Тургенев.
Только он – Иван Сергеевич, а я – Андрей Сергеевич.
Но имя Андрей нравится мне не меньше, а, возможно, и больше, чем Иван, так как напоминает мне об Андрее Тотемском.
***
Однажды зимой к блаженному Андрею Тотемскому явился слепой по имени Ажибокай, предложил ему большую сумму денег и попросил исцеления, но юродивый убежал. Тогда Ажибокай вымыл глаза снегом, на котором стоял блаженный, и тут же прозрел.
***
Раньше или позже все мы прозреем. К этому нужно быть готовыми.
***
Итак, жизнь моя сделалась жизнью сокрытого, а впоследствии и явного, в чем у вас будет возможность убедиться, путешественника.
Прошу обратить внимание, что антарктических горемык я назвал странниками, а себя причислил к путешественникам.
Это – не случайно.
Все дело в звуках.
В слове странник присутствует сочетание продувающего насквозь звука с, безысходного звука т и душераздирающего звука р. Вот произнеси это странник с чувством, и тут же гусиная кожа, и зуб на зуб не попадает.
На путешественника же, благодаря п и ш тотчас проливается карамельное тепло Индии или телесное тепло Италии или лиловое тепло Персии, или… ну, и так далее.
Обожаю слова. В особенности – новые слова. Люблю и коллекционирую их, как монеты, марки или фантики.
***
Только что я упоминал о безмятежности, нежности и все такое. Разумеется, все это – грезы, так сказать. Мечты. На самом деле путешествия мои, как и положено пусть и потаенным, но подлинным путешествиям, изобиловали скрытыми, но впечатляющими трудностями и опасностями, сродни походу по минному полю, наиболее точно отображенному в полотнах американского художника Джексона Поллока, символично убиенного собственным автомобилем.
***
Надо бы перемениться.
К лучшему.
Непременно нужно перемениться.
Чувствую.
Нет, не чувствую, убежден.
Скорее всего, история с Гиперборей насажена
