У моей бабушки был четко сформированный стереотип: ребенок должен быть полным, полный – значит симпатичный, красивый. Конечно, ее желание накормить всех, понять можно, раньше все недоедали, то война, то голодовки. Сначала у моей мамы сформировался комплекс в отношении своего тела. Еще бы, с подросткового возраста жить под постоянным «прессингом» бабушки, что нужно есть, нужно поправляться. С этим чувством недовольства собой мама не может справиться и сейчас, она живет все время с желанием немного набрать вес. Неудивительно, что мое детство и подростковый возраст прошли под таким же давлением. До сих пор помню эти до краев полные тарелки с манной кашей. «Если съешь всю, руки обязательно станут толще», – говорила бабушка. Мечтала, что руки поправились, мне внушали, что они безобразно худые, поэтому платья нужно носить прикрывающие руки, желательно до локтя. Давилась этой кашей, и все смотрела на свои руки, постоянно спрашивая: «Ну что, поправились уже?» Если бы знала тогда, что после 30 лет буду думать, как бы эти руки уменьшить в размерах. Видно, вся каша, съеденная тогда, проявилась спустя 20 лет. Кстати, руки у меня сильные были всегда, отжималась я и подтягивалась на турнике по 10 раз, единственная в классе из девочек. Вот она, «правда» взрослых.
Бесконечные уговоры, угрозы, работали самые разные методики «кнута и пряника», чтобы накормить меня. Водили по врачам, различными лекарствами пытались вызвать «аппетит», чтобы побольше съела. Все бесполезно. Я росла худым, бледным ребенком, аппетит во мне вызывали только булочки и пряники, но, странно, от них вес не набирала. Поправиться у меня так и не получилось, даже, несмотря на активные усилия в возрасте приблизительно от 13 до 15 лет, когда активно росла, и уже хотелось нравиться мальчикам. Хотя понимала всю бесперспективность такого желания, приобрела хорошо сформированное ощущение недовольства своей внешностью, которое проявляет себя иногда до сих пор.
Удивительно, я вспомнила одну особенность, которая присутствовала во мне. У меня никогда не было аппетита дома, иногда меня кормили, практически спящую за столом. В детском саду меня держали за столиком очень длительное время, дети уже гуляли, а я сидела над тарелкой с еще одним мальчиком по фамилии Самойлов. Моя строгая воспитательница Зоя Петровна – авторитетная особа для моей мамы, изобрела такой метод воздействия на меня, наверное, мама жаловалась, что я ни дома, ни в садике не ем. Плохо она меня знала, думая, что такой способ воспитания сработает. Но стоило пойти с мамой в город, у меня тут же появлялось желание поесть. Я готова была питаться где угодно, только не в домашних условиях. Во мне тогда уже появился внутренний протест по отношению к «правде» моих домашних взрослых и против давления на меня.
Именно тогда, ориентировочно в шестилетнем возрасте, было положено начало. Тогда из моей «целостности» отвалился кусочек. Начала разрушаться моя жизненная орбита. Почему? Да потому что картина
