«Сам напал, пусть сам и защищается!» – ответил приятель…
Чиркунов вдруг хохотнул коротко и неожиданно звонко.
– Смотрите, Михаил ожил! – смеясь, воскликнул Сашка. – Я думал, он улыбаться не умеет…
– Идут приятели дальше, – продолжал Матцев. – И вдруг один хвать другого за рукав и за угол. «Что случилось?» – удивился приятель. – «Там, возле подъезда, моя жена разговаривает с моей любовницей!» – ответил первый. Тогда приятель выглянул из-за угла и назад: «Ты что, – говорит он, – это моя жена разговаривает с моей любовницей!»
И снова хохот в землянке. Даже песок зашуршал, посыпался со стен. Анохин расслышал и тонкий смешок Анюты. Услышал и начал вспоминать анекдоты, отыскивать среди солдатских такие же невинные, какие рассказывал Матцев.
– Англичанин имеет жену и любовницу, а любит только жену, – вдруг начал рассказывать Чиркунов в наступившей на миг тишине. – Француз имеет жену и любовницу, любит любовницу. Еврей имеет жену и любовницу, любит маму. Русский имеет жену и любовницу, любит выпить…
– Хватит трепаться! Завтра день потяжелее будет! Спать! Спать! – громко сказал сквозь смех Ломакин, теперь уж требовательно.
Десантники на мгновенье затихли. И в тишине Звягин произнес ласково, обращаясь к Гончарову:
– Спокойной ночи, Федечка!
– Вот видишь, совсем другой коленкор! – бодро отозвался Гончаров и добавил сладенько: – Так же и вам, Ванечка! На новом месте приснись жених невесте!
Десантники опять засмеялись.
– Это мы завтра у Анюты спросим, кто ей приснился. Расскажешь, а, Анют? – спросил Матцев.
– Расскажу, расскажу! – ответила из темноты девушка, видимо, улыбаясь.
У Анохина дрогнуло в груди от ее медлительного голоса. Было приятно сознавать, что всего в двух шагах от него лежит она. Она! Андрей прислушивался. Но слышны были только вздохи мужчин да тихое шуршание веток. Кто-то внизу все никак не мог устроиться удобно. Вспомнились собирающие ягоды ловкие розовые пальцы Анюты с остатками краски на ноготках, смех ее, когда он испугался змеи, Андрей улыбнулся и стал засыпать.
Утром его разбудило какое-то шуршание и тихое потрескивание. Андрей открыл глаза. Матцев стоял возле нар в полутьме и раздевался, снимал через голову шерстяной черный свитер, в котором спал. Заметив, что Андрей проснулся, Владик молча подмигнул ему. Анохин улыбнулся в ответ, но подниматься не торопился. Все еще спали. Тьма в землянке стала жиже, чем ночью. Сквозь неплотно прикрывавший вход брезент было заметно, что на улице рассветает. Андрей догадался, что Владик собирается идти к озеру. Он каждое утро делал зарядку и мылся холодной водой до пояса. Андрей в поселке тоже попробовал махать руками по утрам и приседать, но стало почему-то неудобно: копирует, мол, Матцева, и он забросил утренние зарядки. Но двухпудовую гирю Владика изредка поднимал. Получалось у него не так легко, как у Матцева.
Владик разделся до пояса, прошуршал брезентом и выбрался наружу. Было тихо. Ветер угомонился
