больничные. Человеческое общество в своём существовании – ну никак не может существовать без всяческих придумок на собственную голову в жанре комедий, драм и трагедий.
Иван Иванович Стаханов с мучительным выражением лица категорически отказался сбрасываться на «Хошеминку». Серёга Ланской этот поступок одобрил, но сам с удовольствием вложил свою долю в ладонь Витьки Пучка. Была вторая смена – начальства нет, энергонагрузка – по плану, все котлы гудят в стабильном режиме. Сама обстановочка шепчет: «выпьем, друзья кочегары …»
Петьке Желткову нравились такие сменные «посиделки». Восемь месяцев уже его кочегарского стажа. И в такие моменты простого человеческого общения, пролетарского единения, без оглядки на произнесённые слова, без корыстной и карьерной подоплёки, и вся смена, как единый организм, с одной задачей, чтобы стрелки приборов колыхались в пределах нужных параметров. Они выпивали, чокаясь дружно, произнося тосты, рассказывали анекдоты и случаи из жизни, но не забывали тем временем каждый исполнять, что ему положено по штатной инструкции.
Выпивали за столом Сашки Мишина. Иван Иванович Стаханов стойко нёс вахту у своего стола в другом конце котельного цеха. О чём только не рассуждали, в чём только пьяненький человек не считает себя специалистом, да в любой сфере деятельности, хоть в чём. Он знает всё, как «знатоки» из «что, где, когда». Как убирать комбайном побитые градом посевы, как стрелять из танка на скорости, как чистить карбюратор машины в движении. О-о, когда порядочно вмажут – знают всё. И как должен вести себя космонавт перед стартом ракеты, и как делать аборты на десятой неделе беременности.
Когда уже убедились, что все они в равной степени бесспорно компетентные специалисты во всех областях науки и техники, Ланской и Пучок уселись играть в домино, Желтков отправился проверять состоянии транспортёров податчиков сырого угля, которые сокращённо именовались ПСУ.
На двух ПСУ из восьми попались под ограничитель две здоровенные булыги и срезало шпильки на транспортёре. ПСУшки остановились, сырой уголь на подавался в измельчительные мельницы.
– Витёк! – крикнул раздражённо Желтков, выходя из темноты за щитом управления. – Тащи шпильки! Пойдём вставлять!
– Ща! – непринуждённо отозвался Пучок, даже не посмотрев на Желткова, а вглядываясь в свои доминошки на ладонях.
– Кому, твою мать, сказал…
– А я сказал: ща-а…
– Ну-у!
– Чо, ну… Кому нукаешь! – Витька кинул костяшки домино на стол, сверкнул глазами из-под козырька каски.
Желтков подошёл вплотную к Пучку, вперился в него злым взглядом и опять повторил тяжёлым голосом:
– Тащи шпильки…
– Ты не понтуйся тут! – Витёк привстал со стула. – Это тебе не в ментовской своей командовать всякими горемыками…
У Желткова кровь зашипела в жилах, будто сделали инъекцию
