это я так… Как ты узнала? Про Нину?
Роки пожала плечами.
– Папаша сказал, кто ж еще.
Молчание. Мать явно готовилась к наступлению. Проблема была лишь в том, что на это у нее не было сил. Она измочалена, куда уж тут до стычек.
– Нина в коме больше недели, Роки. Больше недели.
Та кивнула, не глядя на мать. Роки смотрела на младшую сестру. Опустошенность и странная внутренняя углубленность в саму себя уступала место боли за сестру. Что-то менялось в лице Роки, она уже не выглядела надменной и равнодушной, желчной и слишком самоуверенной. Мать не замечала этого, как не понимала того, что претензии сейчас ничего не изменят. Обида руководила разумом и эмоциями – новый начальник, с амбициями, но который еще ни черта не разобрался, что по чем.
– Где ты была, Роки? Мы звонили тебе, звонили много раз.
Роки пожала плечами.
– Я предупреждала, рано не ждите.
Мать вздохнула, хотела еще что-то сказать, внезапно разрыдалась. Роки покосилась на нее, сделала движение к ней с намерением успокоить, но передумала.
Вновь она смотрела на сестру. Бессилие постепенно искажало ее лицо. Если был в этой части мира тот, кто ей дорог, это – Нина. Иногда Роки казалось, что не будь у нее младшей сестры, она бы однажды уехала из дома и не вернулась. Не звонила бы, не писала бы записок, исчезла бы в Неизвестности, и будь что будет. Родители? Они заняты собой, вряд ли исчезновение их старшей дочери как-то изменило бы их образ жизни. В какой-то степени – хотя они не признались бы об этом даже самим себе – ее исчезновение и последующее продолжительное отсутствие позволило бы им меньше нервничать, больше заниматься собой. Она не просто была им не нужна, она мешала им, как дорогостоящая собака, которую жаль выбросить на улицу, а пристроить в другую семью нереально. Впрочем, Роки допускала, что слишком жестко судит о родителях. Быть может, все это – ее фантазии, и на самом деле все не так плохо, они ее любят, многое готовы отдать. И жизнь без нее у них была бы уже не жизнь.
Мать успокоилась, вытерла лицо, высморкалась в платок.
– Роки?
– Что?
Молчание, сопение. Мать снова высморкалась, посмотрела на Нину.
– Что нам делать?
Роки покачала головой.
– Не знаю…
– Надо что-то делать.
– Может, и надо. Только я не знаю, что именно. Папашка вон знает, к примеру. Только мне с ним не по пути.
Она медленно повернула голову, застыла.
– Что ты сказала? Что он тебе говорил?
Она поморщилась.
– Всякое болтал. В основном мне претензии предъявлял. Завалился, как только я пришла, как будто следил за хатой. И давай ныть. Такая-сякая, сбежала из дворца. Такая-сякая, расстроила отца.
– Роки! Не паясничай!
– Я не паясничаю. Тьфу ты… Ну, и словечки ты знаешь.
– Что он тебе говорил? О том, что собирается делать?
– Точно
