природе возможность творческого воображения, собственное переживание на основе рефлективных размышлений, сновидений, образов и фантазии, т. е. ту форму, которая рассматривает все реальности как преимущественно символические или метафорические».
Опасности буквализации и онтологической редукции, сопутствующие возведению души в ранг первопринципа, устраняются в архетипической психологии опосредованно, так как душевные события излагаются здесь в образной, иронической и даже юмористической форме (Hillman, Berry, 1977). Для многих сторонников этого направления (Гугенбюль-Крейг, Миллер, Циглер, Лопес-Педраса, Гигерих, Сарделло) характерен мрачноватый, саркастический тон, хотя у каждого своеобразный. Психическое удерживается в непосредственной близости со своими теневыми аспектами. Сохраняется постоянное стремление разбивать сосуды даже в процессе их изготовления.
Термин «душа» употребляется свободно, без дефинитивных рамок, соответствующих контексту, и значений, чтобы сохранить во всей полноте его коннотативную потенцию. Кроме этого, вместо слова «душа» нередко употребляются такие понятия, как: греческое psyche – персонаж греческих мифов, Психея (см. рассказ Апулея «Амур и Психея»), немецкое Seele и латинское anima. В данном случае «анима» в специфическом юнговском значении как персонифицированная фигура и функция воображения (Jung, 1957; Hillman, 1973c, 1974b) наделяется богатством смыслов, патологических проявлений и чувственных оттенков – иначе она оставалась бы лишь философским понятием.
Человеческое бытие помещается в сферу души; душа оказывается метафорой, включающей человеческое содержание.
«Dasein[9] как esse in anima[10] бесконечно превосходит человека» (Avens, 1982а, p.185). Даже в тех случаях, когда человеческая жизнь служит лишь проявлением психического, она всегда является жизнью психологической. В этом заключен подход архетипической психологии к аристотелевской концепции души как жизни и к христианскому учению о душе как бессмертной, т. е. выходящей за пределы индивидуальной ограниченности. Гуманистическая, или персоналистическая, психология постоянно страдает от ограниченности своего подхода к душе, которая выходит за рамки отдельного человека. Таким образом, человек помещается в психическое (а не психическое в человека) и вся его деятельность рассматривается как психологическая. Независимо от своего очевидного и буквального содержания каждая частица поведения человека неизменно содержит, еще и некоторое психологическое утверждение.
Если каждое утверждение содержит психологическое начало, тогда можно исследовать психологический смысл любого такого сообщения, т. е. рассматривать, что же оно означает для души. Рассказ о самой душе, о том, что она собой представляет, о ее телесных связях, истоках и развитии, о том, как она функционирует, интересует психологию только потому, что он раскрывает вечные способы, с помощью которых душа повествует о себе в содержательной
Бытие, существование (
Происходящее в душе (
