центр (локус): север и юг
Нисходящее направление можно также рассматривать как южное направление. В отличие от «основных» психологий XX в., истоки которых находятся в северной Европе (немецкий язык и протестантско-еврейское монотеистическое мировоззрение), архетипическая психология берет начало на юге. Ни греческая цивилизация, ни эпоха Возрождения не развивали психологии как таковой. Слово «психология» и большинство современных психологических терминов не находили здесь активного употребления вплоть до XIX в. (Hillman, 1972с). Признавая эти исторические факты, архетипическая психология строит свою работу на до-психологической географии, в которой культура образного мышления и жизненный стиль содержали в себе то, что на севере было сформулировано как «психология». «Психология» составляет неотъемлемый атрибут постреформационной культуры, лишенной поэтической основы.
Поскольку, как полагает Кейси (Casey, 1982), местоположение предшествует возможности возникновения философской системы – возможность возникновения любой философской системы ограничивается определенным местоположением, – архетипическая психология нуждается в воображаемой локализации. Фрейдовская «Вена», юнговский «Цюрих» или «Калифорнийские Школы» составляют не только определенную историко-социологическую среду, но и воображаемое местоположение. Они придают идеям определенный географический образ. Таким географическим образом и предстает «юг» в творческом воображении архетипической психологии.
«Юг» означает не только этническое, культурное, географическое местоположение, но и символическое тоже. «Юг» – это культура Средиземноморья, ее образы, оригинальные произведения, боги, богини, мифы, трагические и плутовские жанры (в отличие от эпического героизма Севера). Кроме того, «Юг» символизирует такую позицию («ниже границы»), с которой рассмотрение данной области души не ограничивается северной, моралистической перспективой. Таким образом, бессознательное подвергается радикальному пересмотру и помещается «севернее» (как арийское, аполлоническое, позитивистское, волюнтаристское, рационалистическое, картезианское, протестантское, сциентистское и т. д.). Даже сама семья (как источник «северного» невроза) может быть подвергнута переоценке в качестве основы родственно-социальных связей.
Напоминая о существовании этого принципиального различия в истории западной культуры, архетипическая психология уходит за рамки обычной дилеммы «восток – запад». Общепринятые для «востока» позиции включены в контекст ориентации самой архетипической психологии. Переориентировав сознание на не-Эго факторы – множественные персонификации души, исследование образной основы мифов, непосредственно чувственное переживание вкупе с неоднозначностью его интерпретации, существенно относительная феноменальность самого Эго как одной из фантазий психического, – архетипическая психология перестает нуждаться в восточных дисциплинах, которые ранее приходилось искать
