своего положения и вспомнил уютную сухую карету, с которой пришлось расстаться три часа назад на последнем постоялом дворе. Сытый кучер сидит теперь в тепле и потягивает у очага, наверное, уже пятую кружку эля да развлекает собутыльников похабными россказнями о подвигах своего хозяина и о том безумии, что охватило господина похуже лихорадки.
«Это не безумие», – мысленно поправил его Хантер.
Это судьба.
И у нее есть имя: леди Грейс Киэрли.
Ради нее Хантер и его конь преодолевали милю за милей по бездорожью в такую ночь, когда добрый хозяин собаку за дверь не выгонит. Слишком много лет он откладывал эту неизбежную встречу, но дальше тянуть было невозможно.
Пора было отправляться за своей нежеланной невестой.
«Надо было съездить во Фретуэлл-холл два года назад, когда Портер уговаривал меня выкроить на это время».
Нельзя сказать, чтобы Хантер не желал исправить свою ошибку.
За последние девять месяцев он дважды пытался нанести визит леди Грейс, и оба раза получил от ворот поворот. Дворецкий объявлял, что госпожи нет дома. Она гостила у кого-то из подруг, и никто, казалось, не представлял себе, когда леди Грейс возвратится.
Тогда его даже радовали эти неудачи. Теперь, однако, ни он, ни леди Грейс уже не могли откладывать встречу, и эта внезапная поездка в Фретуэлл-холл неизбежно задерживала его возвращение в Лондон.
«Что ж, дружище, тебе даровали девятнадцать лет, и только теперь ты должен явиться за ней».
Хантер тряхнул головой, не позволяя мимолетному сожалению овладеть мыслями. Сердиться было куда как приятнее. Ведь, по правде говоря, благодарить за свое бедственное положение надо было бабушку. Если бы хитрая старуха не отдала Богу душу, когда Хантер был еще слишком молод и все еще побаивался ее, то он, вполне возможно, и сумел бы уговорить ее разорвать давным-давно заключенную помолвку.
Конь захрапел, когда Хантер резко натянул поводья. Недовольное грубостью всадника благородное животное фыркало и потряхивало головой, а всадник, прищурившись, вглядывался в далекие огоньки. Потом рассеянно наклонился и погладил коня по холке.
– Тихо, тихо… Утешайся тем, что твои несчастья вот-вот закончатся, тогда как мои только лишь начинаются.
А леди Грейс ожидала ту награду, которую его бабушка некогда пообещала ее дедушке.
Вот-вот она станет герцогиней Хантсли.
– Держу пари, зубы у нее, как у кобылы, а волосы жесткие, словно копна сена, – пробормотал Хантер, сердито глядя на вырисовывающиеся вдали контуры сельского поместья. – Мало того, норов и голос скорее подошли бы матросу, нежели герцогине.
Правда, его поверенный был категорически с этим не согласен. Если верить Портеру, красота леди Грейс была достойна кисти живописца, голосок такой, что ангелы, заслышав его, плачут навзрыд от зависти, нрав у нее кроткий. Да и вообще она очень мила.
Ха-ха! Портер соврет и глазом не моргнет, лишь бы уговорить Хантера. Старый шрам на запястье
