Я никогда никому не дарю эти убитые цветы, которые на следующее утро будут пахнуть плесенью. Моя мама, например, больше радуется свежей кулебяке. Я не собираюсь себя ломать, подлизываться. Я люблю тебя, я привык к этой собаке, привыкну и к фокусам твоей мамы.
– Понятно, – сдавленно сказала Таня. – Значит, бросишь.
– Ох, какая дурочка! Только это тебе и надо было написать в резюме.
Антон обнял Таню, стал откровенно, страстно и нежно целовать – губы, глаза, шею. Верона радостно закрутилась вокруг них, она поняла: они играют. Антон взглянул вверх: на балконе стояла Елизавета Петровна, как восклицательный знак. Укор и проклятие. Ну как такое можно себе позволить?! На улице, при свете, среди людей. «Все, – понял Антон, – изведет. Но что делать? Тут уж кто кого».
Дальше пошли дни, когда рабочие проблемы завалили их, как камни при землетрясении. Какой тут рабочий график… Все полетело к чертям. Он оставался на ночь у себя в кабинете, спал на диване несколько часов. Люди начали увольняться, что ситуацию не улучшило, мягко говоря. Таня была с ним допоздна, потом он отправлял ее на такси домой. Как-то раскидали трудности. Выбрались на какое-то время.
В этот день домой поехали вместе. Верона прыгала от счастья, она реально улыбалась!
– Тань, – сказал Антон. – Она просто раскочегарилась от радости. Горячая, как печка. Это так приятно. Я теперь буду ее просить: включай свое отопление.
– Это очень полезно, – серьезно сказала Таня. – Собака оттягивает и болезни человека, и депрессию, и усталость. Есть даже такой метод лечения сложных болезней – канистерапия: это как раз исцеление с помощью обученных собак. Только мне кажется, Верона от природы всему обучена. Она поможет нам сейчас прийти в себя. Ты похудел, у тебя тени под глазами.
– Добрый вечер, – раздался голос Елизаветы Петровны.
– Добрый, – ответил Антон, виновато глядя на собачью шлейку в своей руке. Он ее по-прежнему снял с общей вешалки.
Но Елизавета Петровна как будто этого не заметила. Она улыбалась ему! Он встретился с ней взглядами и вдруг понял, что ей было одиноко и страшно одной. Возможно, мучило чувство вины перед дочерью. Она ведь могла подумать, что он поступил как ее первый муж, просто Таня все сваливает на рабочие проблемы. Похоже, так оно и было. Потому что она сказала:
– Я как раз приготовила сырники по одному очень заманчивому рецепту. Просто клюнула на картинку в Интернете. И получилось. Все горячее. Долго не гуляйте.
– А я-то думаю, чем так здорово пахнет! Слюной захлебываюсь. Дня три точно ничего не ел, кроме страшных, дохлых бутербродов.
– Да я тоже… – подхватила Таня. – Приходила домой – Верону выгуляю, покормлю и падаю. Какая ты молодец, мама!
– Ладно, захвалили, – сказала Елизавета Петровна. – Вы еще не пробовали. Теперь я думаю, что мало сделала. Если меня не будет, когда вы придете, – не ждите.
Только тут Антон заметил, что теща не в своем обычном элегантном платье или юбке
