эффективностью и безупречностью, но с внутренней отрешенностью от результатов (отказ от плодов). Действие совершается как жертвоприношение Абсолюту. В идеале актор вообще не действует от себя, воспринимая совершаемое как часть Потока («гуны вращаются в гунах»).
Исчезновение быка
Обретение или утрата?
В одной из своих работ Кен Уилбер ввёл довольно забавный термин «нео-вечная философия». «Вечная философия» отчасти совпадает с тем, что Рене Генон назвал Традицией, говорящей разными словами о Пути и иерархии восходящих к Единому. Соответственно, «нео-вечная» – духовная традиция последних двух с половиной столетий.
Если мы попытаемся сами сформулировать основное различие, то ключевое слово первой – инволюция, второй – эволюция.
Противопоставляя нео-вечную философию «философии плоскости», Уилбер считает её философией постмодерна, хотя для этого ему приходится записать в постмодернисты Гегеля и Канта (странно, что не Лейбница). На долю модерна остаётся только картезианство и просветительство. Думается, Уилбер здесь не прав (или сознательно лукавит, выводя любимую идею из-под постмодернисткой критики). Эволюция, прогресс, экспансия лежат в основе мировосприятия модерна. И отличие нео-вечной философии от вечной именно в её языке – языке модерна, противопоставленном языку традиции.
Эволюция – постепенный процесс качественных изменений, приобретения нового. Каждый её шаг увеличивает сложность и связность, знаменует переход к ранее не бывшему. Также рассматривается и восхождение к духовным мирам. Это обретение астрального, ментального, каузального тел, интеграция вокруг монады, истинного Я, это духовный прогресс человечества для его перехода на высший, не-бывший уровень.
Язык традиции – это язык возвращения. В патристике образ и подобие Божье утрачены человеком в силу грехопадения, и цель духовного пути – их восстановление. Импульс новации (Новый завет, новые небеса) теряются во всепоглощающей силе традиции, пока его вновь не «добывает» там модерн.
Инволюция – развёртывание мироздания от источника путём непрерывного снижения уровня совершенства. Каждый её шаг ведет к сложности/дробности от абсолютной простоты непостижимого совершенства. Таким образом, мистическое восхождение – это возвращение к истоку, путь утраты/избавления от пут множественности. Ищущий теряет слои/обёртки, скрывающие Божественное, оставляет одно за другим качества, отделяющие его от Единого. Так йогин последовательно отключает/преодолевает вопли тела, сенсорные восприятия, активность мысли. В даосизме «мудрый человек не имеет ничего своего. Божественный человек (сянь) не имеет заслуг. Духовный человек не имеет имени». Также и матрика дхьян (принадлежащая, кстати, не Шакья-Муни, а его учителю Арада Каламу) описывает последовательную утрату ментальной активности, я-сознания, радости, блаженства. Язык существенно затрудняет восприятие
