романа составляют короткие мизансцены плановых смертоубийств, исполненных в положенной восточной манере (это двоюродный японский брат Николаса таким экзотическим способом напоминает о своем приближении), в финале же следует необычайно долгий поединок двух ниньзя. Дружба народов в лице Ник. Линера побеждает.
В литературном отношении роман безбожно плох. Усилия переводчиков, постаравшихся максимально беллетризовать произведение, успеха не возымели. Да автор и не стремился выдать реестрик красивых убийств за роман: занудные разговоры по ходу дела и утомительный секс призваны лишь к заполнению пауз – как коверные во время циркового представления. Главная беда, впрочем, состоит отнюдь не в художественной убогости романа (читывали и похуже). К сожалению, основная часть отечественных потребителей подобного чтива кое в чем отличается от своих американских собратьев. Обычный полицейский триллер наш соотечественник еще числит по ведомству литературы, зато слегка беллетризованный путеводитель по карте эффектных убийств уже играет роль некоего руководства, инструкции – а всяческими «полезными советами», пособиями умельцам на заметку нас всегда учили не пренебрегать. Западный читатель (зритель) выработал иммунитет к таким советам, он понимает, что все это не всерьез, и умеет разделять мир реальный и мир вымысла. Мы же, воспитанные в духе наивного реализма, не разучились еще над вымыслом обливаться слезами, и эта отзывчивость нам еще может аукнуться. «Красота спасет мир», – поучал Достоевский, чей Раскольников убивал свою жертву не по законам масс-культа, но суетливо, нелепо, неэстетично. Кто знает: овладей Родион Романович красивым искусством ниньзя – и великая русская литература могла бы двинуться в совершенно ином направлении.
1993
Пряник-убийца
Эрик ван Ластбейдер. Черное Сердце. Тула: НПО «Тулбытсервис»
Отныне можете не ездить в Тулу со своим Ластбейдером. Новый (всего лишь десятилетней давности) роман одного из первооткрывателей темы ниндзя (ниньзя) красиво вписался в привычный ряд исторических достопримечательностей Тулбытсервиса, заняв почетное место левее печатного пряника и где-то посередине между самоваром и двустволкой. Соответственно, деятельность двух главных героев романа – бывшего цэрэушника Трейси Ричтера и настоящего террориста Сока Киеу – спроецировалась на сюжет популярной повести Николая Лескова о тульском мастере Левше.
Произведение Лескова попало в этот ассоциативный ряд не случайно. Литературоведы-традиционалисты в данной повести предпочитали считать заглавного героя – центральным, а потому видеть здесь только конфликт секуляризованной личности с авторитарной разновидностью социума, априори глухого к просьбам индивида. Именно в этом ключе обычно трактовался и текст завещания Левши, и факт принципиального неисполнения оного: даже в том случае, когда лицо индивида недвусмысленно просило
