мчалось со скоростью автомобиля.
Она припала к стеклу.
– Ты тоже это видишь?
Ответа не последовало. Влада обернулась. Тереза спала, положив кофту под голову, но Стас смотрел на темный силуэт – так пристально, что на пару секунд забыл о дороге. «Ниву» снова тряхнуло.
– Только поле, Влада, – наконец, проговорил он. – А что тебе показалось?
Ей показалось, что у Стаса приятный, дружелюбный и даже сопереживающий голос. Это настолько не вязалось с образом ее возничего, что она мгновенно забыла о мираже.
Не услышав ответа, Стас взглянул в зеркало заднего вида. Теперь Влада хорошо рассмотрела его глаза: голубые, с едва заметным вкраплением зеленого. Красивые – но не такие пронзительные, как у Мартина. И ресницы, пусть густые и длинные, но не жгуче черные, а цвета жженого сахара. В общем, поразить Стас ее не смог, но поведение Терезы стало ей понятнее.
– Извини, если вел себя грубо. Вчера ночью, на озере. Давай, спишем это на шок, – продолжил он и, выехав на трассу, от души нажал на педаль газа.
– Твое извинение не впечатляет. – Влада подалась ближе.
– Почему же? – Стас сильнее нажал на педаль газа. Стрелка на спидометре показала сто двадцать километров. – Все жильцы Белой дачи умерли. Многие – насильственной смертью.
Влада еще в детстве слышала эти истории, которые передавались старопрудовцами из поколения в поколение. Свидетелей не было, но люди утверждали, что полтора века назад первых хозяев Дачи вместе с детьми зарезал сумасшедший, а спустя столетие советские власти расстреляли вторую семью, восстановившую усадьбу после пожара. Но все это было давно, а за вымиранием Аркаевых уже наблюдала вся нынешняя деревня. Сначала на охоте погиб Алексей, он не прожил на Даче и полугода. Потом настала очередь Илоны и Марка, теперь – Симы.
– Желание юной девушки жить в доме с такой репутацией выглядит, по крайней мере, странно, – подытожил Стас. – Особенно после того, как кто-то помог ее родственникам выпрыгнуть из окна.
Влада помрачнела.
– Тереза сказала, что в доме никого не было.
– Была Сима, которая сказала, что никого не было, – поправил ее Стас.
Он хотел что-то добавить, но передумал: пошарив в бардачке, отыскал коробок со спичками, достал одну и, обломав краешек с серой, зажал спичку зубами.
Влада отвернулась к окну.
– Ненавижу слухи.
– Я тоже, – кивнул Стас. – Но иногда они – единственный источник информации. – он посмотрел на Владу в зеркало заднего вида и снова перевел взгляд на дорогу. – Впрочем, сейчас даже слухи обходятся дорого. Каждый, кто хотел докопаться до правды о Белой даче, либо умер, либо исчез. Или вот еще история. Пару лет назад по окрестностям ползал один журналист из местной газетенки, то ли «Рабочее слово», то ли «Рабочая слава» – не помню. Так вот, он всю деревню на уши поднял, выясняя, что произошло на самом деле. А потом – бац, и передумал копать. Сечешь?
Влада откинулась
